Большие деньги мало кто видел наяву. Не просто большие, а много денег! В кино, конечно, можно увидеть огромное количество денежных знаков. И чемоданы и фуры и, даже целые железнодорожные вагоны. Но всё это кино, а в кино всё врут. Нет в штатах такого количества наличных денег так много и в одном месте. А я однажды видел. И не в кино, а в жизни. И эта история стала знаковой в моей дальнейшей судьбе.
А дело было так. Точнее не Так. А Там за Речкой. Был у духов или, как стало принято говорить у "моджахедов" , один полевой командир по прозвищу Масуд. В 82-м он первым из духов пошел на мировую с СССР, но не надолго. Всё время метался из стороны в сторону. Куда больше выгода занесёт. Та вот однажды америкосы прислали ему деньжат, и он опять нас предал. Тут советское правительство и обиделось. Созвало оно лучших спецов по "тонкому делу Востока". И стали они думу думать, как бы этого козла получше наказать. И придумали они, как деньжата эти америкосовские у него отжать. Не придумали ничего лучше, как послать туда лучших из всех известных спецподразделений страны, и, значит, "денюшки" эти притаранить в Союз. Сколько этих самых лучших там останется, кому какое дело, на то они и под присягой ходят. Но всё это лирика.
Спим мы эдак, мирно посапывая в две дырки, а тут боевая кааак заорёт! Ну, не сама боевая, а дневальный. Поднялись мы, значит, собрались и в путь. Привезли нас для начала в Одинцово на тренировочную базу "Альфы". А там дяди взрослые с автоматиками, да с пулемётиками, и хитро так в нашу сторону смотрят. Минут через десять затолкали нас всех вместе в местный кинозал, вышел какой-то толстый дядька, и давай нас стращать. Мол, операция сверхсекретная да сверхтрудная, да сверхневыполнимая и ещё что-то про долг и честь, да про партию и советский народ. Минут двадцать нам мозги полоскал. Наверно и дальше бы насиловал нашу тонкую и нежную душу, но тут появился человек среднего роста и в очках. Толстяк мгновенно заткнулся и заулыбался тому навстречу. Человек заговорил сразу и без изысков, расставляя все точки над "Ё".
- А кто это? - шепотом спросил я рядом сидящего.
Тот посмотрел на меня как на полоумного.
- Председатель. Не мешай, дай послушать. - буркнул тот.
Мать моя, а ведь и правда - САМ. Только я был уверен, что росту в нем никак не меньше метра восьмидесяти. Мда, облажался ты, товарищ старлей. Начальство надо знать в лицо, но как знать-то! Спать не дали, есть не дали, да и видел я его только на плакатах Первого мая. В общем, рассказал нам Виктор Михалыч про операцию, про деньги америкосов, про этого моджахеда-предателя, а под конец приказал остаться только командирам подразделений для разъяснения деталей. И досталась моему отряду самая тяжелая работа - быть ишаками. Да-да, не смейтесь! Именно ишаками. Взрослые дяди по плану врываются в расположение врага, приземляют всё, что движется, затем грузят на нас "денюшки" и сваливают. А мы караваном пешочком топаем до своих. И не просто топаем, а быстро так передвигаем нижними конечностями, пока они, эти самые дяди, будут приземлять всяких там духов, которые посмеют покуситься на нас и наши бумажки с изображением американского президента.
- А сколько эти самые бумажки весят? - набравшись смелости, спросил я.
Виктор Михалыч несколько долгих секунд смотрел мне прямо в глаза, а потом улыбнулся.
- Ты, сынок, в детстве в пионерлагере был? - спросил он.
Тут все вокруг заухмылялись.
- Был, - стушевавшись, промямлил я.
Ухмылки на лицах в зале переросли в негромкое хихиканье.
- С чемоданом? - не унимался Михалыч.
Лица присутствующих налились краской. " Щас заржут, блин", - подумал я. - "Соберись!".
- Так точно! - рявкнул я, закипая, и осекся.
Лицо-то Михалыча было серьезно и без доли издевки.
- Так вот, вес будет побольше. По нашим данным вам, товарищ старший лейтенант, предстоит перенести никак не меньше двенадцати миллионов американских долларов. Один миллион весит примерно около десяти килограмм. Я ответил на ваш вопрос?
- Так точно.
И огляделся. Все смотрели на меня с сочувствием. Мужчины знали, что такое лишние десять килограмм высоко в горах. Рядом стоящий дядька положил мне свою лапищу на плечо.
- Не дрейфь, парень. Всё будет хорошо.
Я посмотрел на него, задрав голову. Росту в нем было не меньше двух метров.
- Спасибо, - ответил я.
- Я Слон, - великан протянул мне свою широченную ладонь.
- Саша, - сказал я тихо, пытаясь пожать ему его руку, которая на ощупь оказалась похожа на бетонный забор как в ширину, так и по твердости, и пошутил. - Слон без хобота?
- Цыц, балаболка. Слушай лучше, - тихо прогудел Слон и, положив мне руку на затылок, повернул мою голову в сторону Михалыча. Тот, заметив этот жест, улыбнулся Слону одними глазами.
- Задача ясна, товарищи офицеры? - закончил Виктор Михалыч и уже мягче добавил. - Тогда за работу, сынки.
И вышел.
В самолете оказалось, что мы летим вместе с группой Слона, и весь перелет он с нами разговаривал без умолку. Ха, и это он меня обозвал балаболкой!
- В Афгане были? - спросил он меня.
Я кивнул.
- Сколько раз?
Я показал на пальцах. У Слона брови полезли вверх.
- Когда успели-то?
- Первый раз в 81-м, - стараясь перекрыть шум двигателей крикнул я.
Слон смотрел на меня с нескрываемым удивлением, потом прищурился понимающе.
- Ааа, - протянул он. - Вы тогда караван с наркотой накрыли, а пленных духов с товаром на базу пешком пригнали?
Я кивнул. Топали мы тогда долго и на виду у всех. Так что это и секретом-то не было.
- А знаешь, кто тогда вам в спину ударил? - спросил Слон.
Перед моими глазами мгновенно встала картина тех событий. И Серега Каблуков , его глаза, неподвижно смотрящие в небо.
- Кто?! - вскинулся я.
- "Черные Аисты". Гвардия Масуда. Они шли параллельно тому каравану, это их наркота.
Я опустил голову, сжав её руками. Ну, ссуки, попадитесь только. За всех пацанов рвать вас буду.
Слон обнял меня за плечи и горячо задышал мне в ухо.
- Спокойно, Сашка. Пацаны на нас смотрят. Отомстим. За всё отомстим. Туда, в самое логово летим. Там их и прищучим.
Я поднял голову и осмотрелся. Мда, так и есть все смотрели на нас настороженно.
- Ещё раз ко мне прижмешься, дам в лицо! - заорал я, выпячивая грудь. - Ай,…ять, отпусти, Слоняра, раздавишь!!!
Тот тискал меня, как котенка, громко хохоча, потом положил поперек своих коленей, больше похожих на бревна, и несколько раз шлепнул по моим нежным юношеским булкам. Пространство самолета тут же наполнилось хохотом. Ржали все, и мои пацаны и дядьки, и даже техник экипажа нашего самолета, проходящий мимо. В общем, долетели весело и без приключений, конечно, если не считать мою задницу.
Ну вот и Афган. Только не так жарко, как летом, но все же стал он для меня почти домом. Даже по ночам иногда снилось это небо, эти горы и, главное, люди. Там, дома, в Союзе они другие. Безразличные что-ли. А здесь все меняются. Становятся внимательными к другим, даже порой незнакомым, но Нашим, советским людям. И не важно срочники ли это или офицеры. Здесь все Семья. Да, кто-то младше, кто-то старше. Но все одно - Семья. За это я и любил Афган. И ненавидел. Ненавидел за то, что здесь мы чужие. За то, что ненавидели нас. Каждый раз улетая, я ненавидел Его. И дома, в теплой постели, так далеко от войны, я не мог долго уснуть по ночам. Я скучал по Афгану. Потому, что Афган не страна. Страна это Афганистан. А моя вторая родина и семья - это Афган!
Несколько дней мы провели в ожидании на Баграме. Потом пришел приказ из разведотдела армии. И всё. Лафа закончилась. Ночью погрузились мы в вертушки и рванули к черным небесам.
Всё прошло почти по плану. Говоря "почти", я имел ввиду, что действие моей группы пошло совсем не по плану. Нет, конечно, деньги-то мы взяли, а вот потом всё пошло наперекосяк. Откуда ни возьмись появилась целая орда духов и как давай нас давить не умением, а числом, что отходить пришлось с боем. Затем была передышка, не которой было решено разделиться. Основная часть группы спецназа уводит противника за собой, а мы с грузом уходим через перевал. Почему за нами вертушки не прилетели? Так они пытались, только досталось им крепко. Вот они и не смогли прорваться к нам.
Ладно, фиг с ним. Пойдем пешочком, нам не впервой.
Был у нас проводник из местных узбеков по имени Рашид. Он и повел нас козьими тропами через этот самый перевал. По пути разговорились с ним, так оказалось, что и русский он знает неплохо, и в институте учился на врача в Москве. Всего нас было в группе 15, Рашид шестнадцатый. Трое в арьергарде прикрытия, остальные, исключая проводника, тащат бабосики. Поначалу ничего даже было, но к вечеру первого дня устали так, что едва расставив посты охранения, все заснули как умерли. Ночь прошла спокойно, да и потом всё было тихо. Вот только чем выше мы поднимались, тем тяжелее становились наши заплечники с деньгами.
Наконец к концу третьего дня мы достигли вершины перевала. Высота около 4000 м над уровнем моря, дышать трудно из-за физических усилий. Ведь мы несли не только деньги, но и оружие и боезапас. Да и есть нам тоже надо что-то было, а там только камни и облака.
- Привал, командир, - обратился ко мне Рашид. - Завтра с утра перейдем гряду и будем спускаться, будет легче.
Скомандовав привал, мы стали располагаться на ночевку. Где-то через час ко мне подошел Рашид.
- Командир, - глядя в небо, тихо произнес он. - Скоро будет сильный ветер, очень холодный. Менять место привала надо, замерзнем, умрем.
Твою мать, мне только этого не хватало.
- Группа, внимание! - негромко сказал я. - Рашид говорит холод идёт. Всем распределиться по два и искать место укрытия, где мы все сможем уместиться. Я и старший сержант Саркисян остаемся с грузом. Остальным, если задача ясна, рассредоточиться по гряде и кровь из носу, но место ночевки найти.
На наше счастье нужное укрытие нашли почти сразу. Чуть выше оказалась небольшая площадка с пещерой. Ну, как пещерой. Так, пещеркой. Нет, скорее щель в скале. Но уместились все. Проем закрыли плащ-палаткой, наскоро перекусили и заснули даже не выставив охранение. Только шумовые растяжки поставили и всё. Проснулся я от жуткого холода. Включив фонарь, я еле поднялся. Тело было как каменное.
- "Черт, замерзнем", - подумал я, оглядевшись. Пацаны спали, тесно прижавшись друг к другу. Костерок бы развести, да где дерево-то взять. Взгляд упал на автоматный приклад, торчавший сбоку от какой-то кучи. Кучи? Какой кучи?! Да маза же фака! Это же деньги в заплечниках! Можно, конечно, их запалить, но а что потом? Тюрьма. В Союзе не поймут. Но ведь кроме этого злата-серебра и зажечь нечего. Да и померзнем все. Да пошло оно всё! Я выхватил первый попавшийся мешок и вытряхнул содержимое себе под ноги. В свете фонаря у ног лежала куча зеленоватой бумаги. Интересно, а она горит? Помню, как пытался рубль деревянный поджечь. Не получилось ни фига, не горит и всё. Только тлеет. Ладно, сейчас проверим , что крепче рубль или доллар. Надорвав одну из пачек, я вытянул одну купюру и, трясущимися от жуткого холода руками, чиркнул зажигалкой. Пламя мгновенно охватило бумажку, окатив жаром пальцы. Я инстинктивно разжал пальцы, и купюра, похожая на огненную бабочку, медленно опустилась на пол пещеры. Не давая огню угаснуть, я стал быстро вытаскивать по одной бумажке из пачки и бросать в огонь. Потом достал ещё одну пачку, потом ещё. Потом развязал ещё один мешок и бросал уже пачками. Вдруг откуда-то справа к огню протянулись чьи-то дрожащие от холода руки.
- Хорошо горит, командир, - голос Рашида звучал неестественно громко в сводах нашего убежища.
- Дай мне ещё один мешок, Рашид, - попросил я.
Рашид спокойно протянул руку и, подхватив ближайший мешок, протянул мне.
- Хороший материал ваши мешки, крепкий, - сказал Рашид, ощупывая уже опустевший заплечник.
Я взял одной рукой у него мешок, а другой положил туда две пачки денег.
- Возьми этот мешок, Рашид, - сказал я, протягивая ему заплечник. - Нам уже не нужно, а тебе в хозяйстве пригодится.
Рашид медленно взял мешок, а потом долго исподволь смотрел на меня. Так мы сидели ещё полчаса.
- Что ты на меня все смотришь, Рашид? - не выдержал я.
- Почему ты не такой как все шурави? - спросил Рашид.
- Во как! Шурави, значит? А когда в Москве учился также русских называл?
Рашид ненадолго задумался.
- Нет, не называл. Там были Борька, Олег, Андрюха и…Оксанка, - последнее имя он произнес с особой теплотой в голосе.
- Воот, а ты все шурави да шурави. Меня вот Сашка зовут, - с улыбкой сказал я и протянул руку.
- Приятно познакомиться, Сашка,- Рашид слегка покачал наше рукопожатие и тоже улыбнулся. - А в Москве ко мне все хорошо относились. Однажды только назвали чуркой.
Он снова помрачнел.
- А что там за Оксанка была? - прищурился я.
- Очень красивый, - и, помолчав, Рашид добавил. - Жена моя.
Я аж подавился.
- Русская? Жена? Здесь?!
- Да. Сама сказала. Поеду за тобой хоть на край света.
Рашид выпрямился и в его глазах отразился свет костра. А я сидел и тупо таращился на него.
- Вся моя семья довольна был. Такой красавица в дом привел. Сына родила. Ай, багатур! - вскрикнул повеселевший Рашид. - Она сказал, чтобы я шел шурави помогать. Я и пошел. Старейшины не хотели пускать, я врач. Но я сказал, что моя жена тоже шурави, и если я не пойду, её семью обижу. Отпустили.
- Масуд вам не простит. Домой вернешься, бери жену и сына и уезжай, - сказал я, слегка отойдя от шока.
- Уеду. Родители уже умерли. Уеду.
Мы замолчали. И так до утра и сидели молча, думая каждый о своем. В пещерке заметно потеплело. Дым уходил куда-то вверх и не мешал ребятам спать. А утром началось. Бойцы, проснувшись, не обнаружили туго набитых мешков, а только все ещё тлевшую кучку пепла. Я, конечно же, все рассказал, забыв упомянуть про две пачки, которые я отдал Рашиду.
- Вай, камандыр, - запричитал старший сержант Саркисян. - Такой дэньга спалил. Зачем спалил? Нэмного оставиль бы. Дома крыша савсэм худой. Мине нэмнога нада .Вааай!
- Отставить причитания! - мой голос звучал неестественно громко под сводами пещеры. - Не просто спалил, а вас, обормотов, спасал. Чтобы вы все домой вернулись живыми. Чтобы ты, Карен, на свою зарплату крышу родителям починил. Вернемся, напишу рапорт с ходатайством. Поедешь в Ленинград учиться. Будет тебе и зарплата и крыша.
- Спасибо, командир, - Карен мгновенно перестал корчить из себя тупого кавказца. - Но тебе же за это п…ц.
- Ну это мы ещё поглядим. А теперь хорош сопли жевать. Пять минут на сборы и уходим. Шумовые снять. На входе в пещеру поставить боевые. Кострище не трогать. Все. Погнали, - разом выпалил я, хотя на душе кошки скребли.
До точки подбора дошли без проблем. Правда уже на самом перевале был со мной казус. Перебравшись через перевал, расположились на короткий отдых. Я по привычке вытянул сигарету из пачки и закурил. Кто был на высоте знает, что такое Закурить. Меня так торкнуло после первой затяжки, что привал пришлось увеличить ещё на полчаса. Ноги стали ватными, руки чужими, в глазах потемнело, и я потерял сознание. Больше я на боевой выход сигареты не брал и другим запрещал. Там курение и правда вредит вашему здоровью! И, кстати, этих самых "Черных аистов" никогда там, за Речкой, не встречал. Отары оборванцев, но не более. Говорили, что в соседнем Пакистане существует спецназ с таким названием, но здесь ни разу не встречал.