Утром позвонил Чемоданов.
Накануне ничего не предвещало беды - просто решили пивка попить.
Ага, попили - ближе к четырем утра обнаружил себя с ананасом в одной руке и рюмкой в другой, причем ананас был толстым, колючим, но без верха, и оттуда торчали две трубочки - желтая и красная, еще зонтик и дымящаяся палочка, а внутри плескалось непонятного цвета вещество.
На далеком подиуме нонстопом мелькал танец живота - немногочисленные зрители курили кальяны или спали, утопая в гигантских подушках, пока красавицы в чалмах, прозрачных накидках и шароварах, попеременно меняя друг друга трясли изящными животами - Костя кемарил, а рядом чирикали две полупрозрачные нимфы-танцорши, одна из которых и просила подержать ананас-коктейль.
Короче, в контору прибыл к шести - домой не пошел, чтоб не проспать рабочий день целиком - типа чайку, прогуляюсь, проветрюсь, глядишь, отстою смену - прилег на секундочку, а проснулся, само собой, в полуобморочном темном состоянии, от настырной телефонной трели, посему отвечал едва мычащим краешком мозга - остальное тело намертво приклеилось к небытию.
- Срочно нужна твоя помощь, вопрос жизни и смерти!
- Да... вай...те, зав... тра, се...дня ну-у ни...каак, ва...ще ни...каак...
- Какой нахрен завтра, тут человек из Москвы, даже не представляешь от кого, губернатор трижды звонил, все на ушах, если сегодня не решим, завтра сошлют на Кавказ, а может куда подальше. Короче, машина выехала - ноги в руки и сюда.
Чемоданов когда-то был геологом - нормальным, советским, полевым - экспедиции, партии, разведка, шурфы и рудные тела, закончил горно-инженерный, объездил полстраны - еще той, большой, и осел в местной геологоразведке. Женился, вступил в партию и стал расти по карьерной, а в девяносто первом, в связи с тотальной заменой всех руководств, скакнул в начальники - главным комитетчиком по недрам.
У меня было минут пятнадцать на все про все - умыться, почиститься и привести сбитую диваном одежду к удобоваримому виду - пристегнуть рубашку, отыскать в конторском хламе подобие галстука, салфеткой натереть обувь и мокрыми руками пройтись по брюкам.
Пока лихорадочно чистил перья, голова висела отдельно, но после чашки кофе и первой сигареты, организм взял свое - по глазам побежали кружочки, червячки и разноцветные точки, давление скакнуло за триста, сердце упало, потом взлетело и забилось в мелких судорогах, руки заходили ходуном, а психологию накрыл ужас - чувство неминуемой беды, которое всегда приходит после доброго вчерашнего.
В машине словил качку и вполз в приемную зеленее придушенной болотной жабы, чем напугал - ну, может, не напугал, скорее удивил, секретаршу Надю - но будучи человеком сдержанным, более того, опытным и профессиональным, она заговорщицким шепотом предложила кофе и незаметно сунула в руку жвачку.
В ту же минуту из кабинета вылетел взволнованно-взъерошенный Николай Иванович - совсем с ума посходили, я им говорю нельзя, а они...
Николай Иванович - бывший председатель, которого подкосил август девяносто первого, слава богу, не выгнали, а перевели в администрацию и сделали куратором того же комитета - истовый коммунист, без примесей и фальши, сомнений или оппортунизма, крепкий профессионал и честнейший человек.
Начальство уважал, взяток не брал, документацию содержал в образцовом порядке, законы не обсуждал, а исполнял, при этом был вежливым, обязательным и требовательным, более того, всегда скромно и опрятно одетым, упорным, если не сказать упертым, короче, дело знал назубок - как геологическое, так и административное и, несмотря на наши политические полярности - я тогда был много либеральней Гайдара, мы друг другу симпатизировали.
Увидев меня смолк, покачал головой - эх, молодость, молодость, и кратко объяснил суть.
На конкурс по отработке золотоносного месторождения поступила всего одна заявка, поэтому он должен быть признан несостоявшимся - прямо сегодня, точнее, через полчаса, а накануне вечером примчался гонец из Москвы, мало того, огромный федеральный начальник лично просил губернатора, который трижды звонил Чемоданову с настоятельной просьбой, чтоб лицензию, кровь из носу, выдали через любое немогу.
Сам понимаешь, подытожил многоопытный советский рудокоп, без конкурса кирдык - прискачет прокурор и мало не покажется, и по конкурсу нельзя, поскольку Положением при наличии одной заявки это категорически запрещено. Куда ни кинь, всюду клин, я им так и сказал - готовьте отказ, и пусть будет, что будет.
- Приехал, чего сидишь, - из дверей показался Чемоданов, - у нас полчаса, на двенадцать комиссия, давай, заходи.
В кабинете за длинным столом сидело человек семь, по большинству, знакомые - два зама, пара начальников отделов, главный специалист, какой-то напомаженный хлыщ в дорогом костюме и красном галстуке, который при виде зеленого, помятого и фонящего юриста демонстративно сморщился и презрительно буркнул что-то типа "деревня пьяная", плюс москвич-решала - в джинсах и модном свитерке с горлом.
- Смотрим Положение и последним штурмом пытаемся найти решение, - громко объявил Чемоданов.
- Василич, коньячку бы ...
- С дуба рухнул, сделаем дело, ящик поставлю.
Странно, но москвич воспринял просьбу всерьез - они пошептались, после чего Чемоданов достал бутылку армянского - только быстро!
Армянский, тогда еще прежний, неиспорченный - вкуса не почувствовал совершенно, скорей, сработала память - как-то отдыхали с отцом на зимнем Сунукуле, лыжи, а после душ и на донышке граненого три капли армянского - три звезды под лимон, музыка и метафизика, восторг и волшебный сон, свое исполнил - пара рюмок восстановили дыхание, вернули лицу оттенок, убрали одышку и уняли трясучку.
- Вопрос один, лицензию приказано выдать сегодня, но так, чтобы комар носа, хотя конкурс надо признать несостоявшимся.
- Можно глянуть на Положение...
Дали - четыре листа собственно текста с кучей приложений. В принципе, лицензирование я знал - несколько раз ссылался в суде, но детально, разумеется, не помнил.
Будучи в состоянии, когда похмелье борется с новым опьянением, то есть, взвешенном, а посему непредсказуемом, вдруг успокоился и даже повеселел, а когда глянул на самый первый лист - мельком, походя, больше для приличия, так как читать внимательно не то, чтобы не хотелось, просто не моглось, расхохотался - решение сияло золотыми буквами, бросалось в глаза, более того, остальной текст вообще не высвечивался. Русское Волшебство, не иначе.
Положив документ на место, налил себе еще рюмку и вальяжно обратился к Чемоданову:
- Василич, может, покурим.
Сидящие за столом аж привстали, после чего в кабинете повисло напряженное выжидание.
Кури здесь, сглотнув выпалил Чемодан, Христом богом прошу, не молчи.
Спокойно, можно сказать, смачно закурив, выпустив струю, потом колечко и лениво глядя в потолок, чуть нараспев сказал - пусть отзовут заявку.
В этот момент на меня смотрело восемь пар глаз - не то, что удивленных, совершенно обескураженных - так смотрят на человека, которому врач только что официально утвердил шизофрению.
Все просто - читаем пункты два два и четыре один, только внимательно, а лучше вслух. Именно там лежало искомое решение - конечно, если обладать навыком системного толкования - когда конкурс признан несостоявшимся в силу отсутствия заявок, лицензия, при условии наступления срока начала работ, может быть выдана первому встречному.
Курил, стоя с рюмкой в руке, а все остальные - начальники, подчиненные, гонцы и соглядатаи, суетливо, поверх голов, ногами на стол, чертыханиями и матюками полезли читать миллион раз читанное, более того, ими же разработанное и десять лет ежедневно применяемое Положение.
Первым очнулся Николай Иваныч - подошел и крепко пожал руку - прости старого дурака, не верил. Потом полез обниматься Чемоданов - чего сидим, наливай. Следующим, москвич-решала, который шепнул "сколько я должен", а затем все остальные, кроме напомаженного хлыща - не соизволили.
В двенадцать состоялась комиссия, где конкурс был признан несостоявшимся, а в двенадцать ноль одну, секретарша Надя зарегистрировала заявку, которую комиссия тут же удовлетворила.
Не, так-то пить вредно...