"Я опытный едок. Не подумайте, что обжора – ем я немного. Просто люблю посещать рестораны и относительно их, московские, знаю. Мне не интересны ресторанные, клубные развлечения. Как говорят в Сибири: собираетесь кушать или «гулять»? Я – кушать". Сергей ГАВРИЛОВ о своих меняющихся на протяжении жизни отношений с ресторанами.
Говорят, Александр Галич любил ходить в советские рестораны, то есть, уголки дозволенного отдыха от перевыполнения планов и изучения директив съезда партии. С уксусницами на столах и селедкой, посыпанной зеленым луком. Сомневаюсь, получал ли он потом такое же удовольствие от парижских заведений.
Но Галич это другая жизнь и другое поколение. Мое – поколение голодных послевоенных детей московских окраин. Наш тогдашний мир – воскресная очередь за яйцами позади дома № 14 по Нагатинскому шоссе, с номерами на ладошке (десяток в одни руки!). Это магазинные граненые бутылки постного масла и баночки с непонятной, но многообещающей надписью «конфитюр». И полуподвальная пивная на углу того же дома, где отцы прихлебывали у мраморных столиков бочковое «жигулевское» (другого как-то и не было), сдувая на пол пену и посыпая пиво солью из нечистых солонок. Чтобы задобрить измученных жен, брали заодно для детишек 50 граммов вкусного «трехслойного» мармелада. Жутковатый залец с неизбежными калеками на тележках.
Совсем другая жизнь открывалась нам, когда мы, сойдя с дребезжащего 47-го трамвая, поворачивали от «Калужской» ("Октябрьская") к Парку Культуры, где обнаруживал себя ресторан только что возведенной гостиницы «Варшава». Впрочем, сперва он угадывался по запаху – восхитительному пряному аромату листового сельдерея из кухонной вытяжки. Сквозь зеркальные стекла мы, подростки, дивились крахмальным скатертям, на которых стояли колпаки салфеток, а еще бокалы, ну да, ведь счастливый посетитель начнет обязательно с бокала вина, а то как же!
Эти окна, теперь я понял, – были в грезящийся мир свободы. Мир, где люди заходят поесть, не думая, впустят ли их, и хватит ли денег. Где легко ездят из страны в страну, живут в отелях, назначают встречи давним друзьям, ведут важные, неторопливые беседы. Да и наступили уже романтические 60-е; в пестроте иностранцев у новой гостиницы «Россия» смутно угадывалась эта другая жизнь. Казалось, еще немного, и мы вольемся в ее ликующий поток. Предвкушались «встречи на далеком меридиане», по популярному тогда роману Митчелла Уилсона. А для начала можно было зайти в молодежный кафетерий на Комсомольском проспекте и непринужденно выпить настоящий «черный» кофе с коржиком за 8 копеек.
Но шумные иностранцы и светлые кафетерии 60-х куда-то постепенно исчезли, сменившись грузинами с Ленинградского рынка и грязноватой чебуречной с коньяком у остановки «Протезный завод». Хотя теперь-то оказалось вполне реально зайти и в ресторан. Со стипендии посещали кафе-мороженое «Космос», «Московское» или популярную шашлычную, названную народом «Антисоветская». Шашлыки тогда казались гораздо вкуснее теперешних, с голоду, что ли.
Но оказалось, что это вовсе не обретение желанной свободы. Скорее, способ отведать что-то повкуснее ежедневных сальных столовских котлет. В элитный мир «Арагви», «Праги», «Бегов» нас попросту не впускали, считалось – нет мест. По убогой инженерской бахроме на рукавах ресторанная обслуга легко вычисляла: максимум ожидаемых чаевых – это стеснительно оставленная сдача в 28 копеек. Избегали заказывать спиртное: ведь полагалось взять непременно целую бутылку, испачканную чернильными штемпелями – с ресторанной наценкой. В конце концов, вино ведь можно купить просто в магазине, не правда ли?
А вокзальные рестораны, как бы постоянно закрытые, а на самом деле – со своей таинственной ночной жизнью? Кто, когда и на какие шальные деньги там гулял, делая официантов за один вечер богачами? Какие неведомые торжества или горести там отмечались? Славился ресторан Аэровокзала, тоже за ночную работу, большинство точек ведь закрывались в одиннадцать. Рассказывали, что туда, на «Аэропорт», ездил Юрий Яковлев – отдыхать с толпой поклонниц после спектакля.
Промелькнули в эйфории перестройки и исчезли «валютные» рестораны – только для состоятельных господ! – наподобие «Тренмос» и «Арлекино». Началась новая эпоха, но это уже отдельная тема.
Еще истории автора: Нагатино: "В Москву выезжали на 47-м трамвае - чуть ли не на крыше", «Советский человек наконец попробовал французское шампанское — и скривился».
Другие тексты Сергея Гаврилова.