«Вечная тревога, труд, борьба, лишения – это необходимые условия, из которых не должен сметь думать выйти хоть на секунду ни один человек. Только честная тревога, борьба и труд, основанные на любви, есть то, что называют счастьем». Это отрывок из письма Л.Н.Толстого к тётке. И через эти испытания он проводит своих героев…
О прообразах Пьера Безухова говорить ещё сложнее, чем о прообразах князя Андрея, потому что здесь трудно вообще проводить какие-то ясные параллели. А ведь имя его появилось в замыслах писателя практически сразу!
И вот тут обратимся к истокам романа. В одном из черновых набросков предисловия к «Войне и миру» Толстой рассказал: «В 1856 году я начал писать повесть с известным направлением, героем которой должен был быть декабрист, возвращающийся с семейством в Россию. Невольно от настоящего я перешёл к 1825 году, эпохе заблуждений и несчастий моего героя, и оставил начатое. Но и в 1825 году герой мой был уже возмужалым семейным человеком. Чтобы понять его, мне нужно было перенестись к его молодости, и молодость его совпадала с славной для России эпохой 1812 года. Я другой раз бросил начатое и стал писать со времени 1812 года… В третий раз я вернулся назад по чувству, которое, может быть, покажется странным большинству читателей, но которое, надеюсь, поймут именно те, мнением которых я дорожу; я сделал это по чувству, похожему на застенчивость и которое я не могу определить одним словом. Мне совестно было писать о нашем торжестве в борьбе с бонапартовской Францией, не описав наших неудач и нашего срама. Кто не испытывал того скрытого, но неприятного чувства застенчивости и недоверия при чтении патриотических сочинений о 12-м годе. Ежели причина нашего торжества была не случайна, но лежала в сущности характера русского народа и войска, то характер этот должен был выразиться еще ярче в эпоху неудач и поражений. Итак, от 1856 года возвратившись к 1805 году, я с этого времени намерен провести уже не одного, а многих моих героинь и героев через исторические события 1805, 1807, 1825 и 1856 года».
Цитата огромна, но не привести её я не могла, так как она объясняет ход мысли писателя, показывает, как появилась на свет «Война и мир».
А теперь давайте посмотрим на эту самую повесть о декабристе. Толстой говорит о начале работы в 1856 году; то, что дошло до нас, написано в 1860 году («Я затеял месяца 4 тому назад роман, героем которого должен быть возвращающийся декабрист», - писал автор А.И.Герцену в конце марта 1861 года). Сохранились и печатаются три главы.
Когда-то В.Б.Шкловский в одной из статей писал, что Пьер Безухов и герой «Декабристов» - одно лицо. Я не была бы столь категорична, но всё же…
Герои произведения – семья вернувшегося из Сибири декабриста. «Казацкий офицер развернул бумагу, прочел: "Бывший князь Петр Иванович" - и одну из тех русских фамилий, которую всякий знает и всякий произносит с некоторым уважением и удовольствием, ежели говорит о лице, носящем эту фамилию, как о лице близком или знакомом. Мы будем называть его Лабазовым». Так будет представлен герой. Жена, Наталья Николаевна, называет его «Pierre». Ничего не напоминает?
Отчества у героев другие, другая фамилия (но Толстой подчеркнёт, что её «всякий знает»), а имена – те, что сохранятся в памяти всех читавших роман.
Есть ли ещё какое-нибудь сходство с героями? История их любви, «очень романтическая история», не похожа абсолютно. А вот описание поступка жены («И вдруг эта женщина… ни минуты не задумалась, ничего не приготовила, не собрала вещи и как была, когда его взяли, так и поехала за ним за 5000 вёрст»), думается, вполне в характере Наташи (хотя здесь Толстой очень грешит против исторической правды: такой отъезд – его героиня ещё к тому же «дорогой родила» - был попросту невозможен. О жёнах декабристов я подробно писала – смотрите здесь).
Кое-что схожее есть и у двух Пьеров. В окончательной версии романа: «Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и ещё менее умел из него выйти…. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил треугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал её, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить её». Рассеянность есть и у героя «Декабристов»: «Старик сидел в возке с двумя дамами и говорил о том, каков был Кузнецкий мост при французе. Это было продолжение разговора, начавшегося при въезде в Москву, и теперь старик с белой бородой, в распахнутой шубе, спокойно продолжал свою беседу в возке так, как будто он намеревался ночевать в нём». Есть и неуклюжесть: «Pierre употребил свой досуг на то, чтобы под предлогом содействия своей супруге смять ей какую-то одежду, и на то, чтобы спотыкнуться на опорожнённый ящик. Удержавшись рукой за стену, декабрист с улыбкой оглянулся».
Повторюсь, говорить о тождестве героев, я думаю, не стоит, однако мы видим, что даже с именами их Толстой определился практически сразу. Одни из героев, которые будут проведены «через исторические события», зовутся Пьером и Наташей.
Что же говорят нам о возможных прообразах Пьера? Здесь можно рассуждать лишь о каких-то отдельных чертах, взятых у реальных людей.
Почему-то чаще всего среди прообразов Пьера называют князя П.А.Вяземского, причём с поразительной совершенно аргументацией: «носил очки, как и Пьер, что было большой редкостью в то время. В ранней молодости Вяземский унаследовал большое состояние и занимал высокое положение в обществе; подобно Пьеру, имел придворное звание камер-юнкера».
Достаточно ли этих аргументов?
Осмелюсь напомнить подобным «литературоведам», что Вяземский не всегда носил очки (их в свете не любили. Вспомним отношение к ним Элен: — «“Ах, снимите эти… как эти… “— она указывала на очки» и затем – «Пьер, отпустивший по приказанию жены волоса, снявший очки»), что носили их и другие люди, но почему-то ни А.С.Грибоедова, ни А.А.Дельвига никто в прототипы Пьера записать не спешит. Конечно, Вяземский унаследовал большое состояние (как будто, по мнению авторов гипотезы, единственный в России), но был законным и желанным сыном, воспитание и образование получил в России. Можно, думаю, не продолжать.
Нет, ещё одно: Вяземский, как и Пьер, был при Бородине! Вот его рассказы Толстой и использовал! Кстати, пожилому князю Вяземскому роман Толстого не понравился: принижает значение Отечественной войны для России.
Вполне вероятно, что использовал (как и огромное количество других материалов). Не стоит забывать, однако, что Вяземский, вступивший в казачий полк, созданный М.А.Дмитриевым-Мамоновым, носил звание поручика, был адъютантом М.А.Милорадовича и сражался в полном смысле этого слова: под ним одна лошадь была убита, другая ранена, во время боя он спас раненого генерала и был за это награждён орденом Св.Владимира. Тогда как Пьер в романе присутствует при Бородине лишь в качестве наблюдателя.
Сравнения попросту неуместны, и продолжать их не будем (в характерах вообще ничего близкого нет).
Однако есть люди, отдельные черты и эпизоды из жизни которых Толстой «позаимствовал» для своего героя. Но об этом – в следующий раз.
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал
"Оглавление" всех статей по "Войне и миру" здесь
Навигатор по всему каналу здесь