Все-таки центровое кафе есть центровое – там чистота до блеска. Когда меня перевели на окраинное, я оценила, какая может быть разница между двумя заведениями в одной и той же сети. Да и не сказать, чтоб на окраину меня кинули – с Китайгорода на Аэропорт.
Как я поняла, в московском общепите сотрудников редко увольняют – слишком большая в них нужда. Если ты звезд с неба не хватаешь, но человек адекватный, тебя попытаются приспособить на какие-нибудь подходящие или временные работы. В целом я была довольна, что меня сослали подальше от нашей толчеи – мне уже этот нескончаемый поток желающих поесть по ночам снился.
Накануне вечером смотрю: шесть пропущенных от директора.
Перезваниваю:
- Что случилось?
- Юля, ты же выйдешь завтра на новую точку?
- Выйду, конечно.
- Ты уж выйди, пожалуйста! Не подводи нас. Там руководитель переживает, что работать будет некому.
Надо же, какая во мне нужда.
Дали мне адрес, я поехала. В семь часов утра в конце октября холодина, ветер - ищу кафе в темноте. Меня встретила девушка-азиатка, ласковая, как зайчик, по-русски говорит с сильным акцентом. «Проходите, раздевайтесь, вот ваша рубашка, - дает мне белую рубашку, - пойдемте, я вам все покажу».
Прошли мы на кассовую зону… там ни к чему притронуться нельзя. Все липкое, замызганное. Кофе-машины не моются годами, духовой шкаф из сияющего стального превратился в мутно-серый с коричневыми блямбами, холодильники в потеках, раковина – о ней будет отдельный разговор. А посуда! Кое-как помытые кастрюли для супов – по стенкам внутри присохли кусочки чего-то вчерашнего (позавчерашнего?), соковыжималка, из которой идет запах кислятины, а вокруг кружатся мошки. Здесь вообще бывают санитарно-гигиенические проверки? Кассовые аппараты и барная стойка заляпаны каплями сиропа, сгущенки и варенья. Я плохо понимала, что мне объясняет китаянка (назовем ее так) – я мысленно прикасалась ко всем этим поверхностям и думала, как мне здесь дальше быть.
Вдруг из стеклянной двери, как из зазеркалья, прорвалась какая-то девушка. Позже, присмотревшись к ней, я увидела, что была она тоже как будто стеклянной: очень тонкая, просвечивающаяся кожа и прозрачно-холодные глаза.
- А, пришла, - сказала она, недобро взглянув на нас.
Я совсем поникла, предчувствуя встречу с мегерой-начальницей. Девушка скрылась в офисе, а китаянка сказала: «Пойдем, познакомишься с Алиной».
Офис – так называлась комнатка, где мы переодевались перед работой. Она помещала в себе: раздевалку, склад расходных материалов, стол и стул руководителя с компьютером и офисной техникой, сейф, лестницу-стремянку, ящик со слесарными инструментами и ворох картонных ошмётков, которые лень вынести на мусорник. Это был пятачок, в котором ты бочком протискивался между коробок и стеллажей с одноразовой посудой, а если начальница вдруг сидела за своим столом, ей приходилось привставать и отодвигать стул.
Алина стояла в лифчике и пыталась попасть руками в рукава рубашки.
- Здравствуйте, я ваш новый кассир, - сказала я.
- Как зовут?
- Юля.
- Меня Алина. Откуда ты?
- С Украины.
- Я из Белоруссии. А где эта грязная чурка?
Офис у нас был буквой «Г», китаянка стояла за поворотом в шаге от нас. Я покосилась на нее. На лице ее ничего не проявилось, но не было сомнений, что она все услышала.
Алина застегнула рубашку на скромной, но довольно высокой груди. Ей было лет 25, это была блондинка с тонкими чертами лица.
- Пошли.
Мы прошли мимо молчащей китаянки. Алина шагала впереди с таким видом, будто сейчас кого-то пнет.
- Она должна была сегодня уехать, у нее первый день отпуска. Собиралась на месяц в свою чуркобесию.
Мы зашли в кассовую зону.
- Видишь? – спросила Алина, окидывая взглядом вокруг.
- Да.
- Представляешь, вчера клиент нашел комара в фунчозе, жирного, крупного, принес нам его на ложечке, а она: хахаха, мясо!
- Почему ты ее не уволишь?
- Я? Так она директор.
Я посмотрела на Алину. Она деловито разбирала ящики с заготовками, которые каждый день привозят грузчики до нашего прихода: яблоки и морковь для сока, упаковки замороженных круассанов, маффины, печенье, запаянные в пленку супы…
- А ты кто?
- Я кассир.
- Алина… Ты не боишься, что она тебя уволит?
- Она? Меня? Да кто в этой дыре работать согласится? Ты знаешь, что мы тут по 14 часов, как кони, пашем? Посуду моем сами и пол, и туалет, и урны чистим. И мешки на мусорку таскаем, как проклятые целый день. У нас уборщицы нет! Повара у нас нет, все на кассира скинули. Заготовки вон, - она кивнула на пакеты супов и смузи – сами бодяжим.
Тут я поняла, что меня ждет.
- ААА! – закричала Алина. Она подтащила к мойке ящик яблок и хотела ссыпать их туда. – Видишь? Видишь?
Я видела. На жестяном дне, покрытом слоем жира, большой белой кляксой лежала присохшая с вечера блевотина. Было похоже на то, будто кого-то стошнило, человек рыгнул, да так и не смыл за собой.
- Она вчера закрывалась, вылила банановый смузи по списанию, и даже не ополоснула! Она всегда так, всегда! Кофе пьет сразу из пяти чашек, наставит по всем столам, ходи за ней, собирай! Разольет, уронит, рассыплет – никогда не уберет, я за ней, как рабыня, хожу, всю грязь подтираю. Посмотри, до чего она бар довела!
Алина пустила струю горячей воды так яростно, будто хотела утопить это кафе в кипятке.
Китаянка стояла сзади и смотрела на нас.
- Алина.. – шепнула я.
- Алина, - сказала китаянка.
- Что?
- Можешь идти домой, ты уволена.
- Пошла в жопу.
Она отвернулась и начала мыть яблоки.
- Отдай Юле ключ и можешь идти.
Алина как будто не слышала.
- Твой день не будет оплачен.
На этот раз она повернулась.
- Что ты сказала? Ты кто такая? – Алина пошла на китаянку. – Ты кто такая, я тебя спрашиваю? Если тут кто-то и может меня уволить, то только управляющая, только она. А ты здесь никто. Запомнила? Никто твое имя.
- Ты уволена по распоряжению управляющей.
- Пусть она сама позвонит мне и скажет.
- Она не будет звонить.
- Тогда я не уйду.
- Твой день не будет оплачен.
Алина вышла на крыльцо с телефоном. Сквозь стеклянную дверь я видела, как нервно дергается ее лицо. Говорила она долго – кажется, кричала. Потом зашла внутрь, быстро переоделась в офисе, собрала вещи и направилась к выходу. Проходя мимо меня, Алина швырнула на барную стойку электронную карту-ключ от офиса.
- Это потому, что тебя нужно было пристроить, - сказала она и вышла, не прощаясь.