Мир на заре своего рождения был как младенец – со свежим свежим, буквально молочным запахом, румяный и улыбающийся, и в глазах Мира ничего не отражалось, кроме божественной сути, заложенной в него. Ягнята паслись рядом с ленивыми львами, молодое море любовно облизывало берег и пробовало свою силу, и волны смеялись, с грохотом бросаясь на камни. В небе летали могучие орлы, захлебываясь от восторга раскрывшегося пейзажа. Шелестели молодые кипарисы. Мир дышал гармонией и не мог надышаться первыми своими днями. Бог улыбался. Возможно, в бороду. Я думаю, у него не было бороды, но когда Адам, первый человек, открыл глаза, Бог предстал перед ним в образе пожилого мужчины, с красивой густой бородой и бесконечно добрыми глазами. - Здравствуй, Адам! Добро пожаловать, - сказал Бог и помог Адаму подняться. Доподлинно неизвестно, было ли у Адама детство или он сразу был сотворен молодым мужчиной, был ли у него пупок, хотел ли он иметь родителей… Это в сущности не так важно, и правды мы никогда не узнаем. Важно, что Адам был в восторге, от подаренного ему Мира. Он чувствовал, как все в этом Мире движется в особом ритме, в особой гармонии. Он чувствовал движения светил, понимал, почему звезды выстраиваются в тот или иной порядок. Он знал, хотя он даже и не думал, откуда это знание, что волны повинуются луне, камни падают с гор вниз, а сила его Создателя – это сила, заставившая двигаться в этом танце весь Мир. Однако, Бог увидел, что одному Адаму любоваться его творением грустновато, и пока Адам спал, создал из его ребра (не спрашивайте как это получилось, пусть разбираются богословы, я же рассказываю сказку) женщину, Еву. Опять -таки доподлинно неизвестно, была ли она высокой или низкой, красивой или не очень. Известно только, что глаза у нее были такие же лучистые, как у сотворенного Мира и как у Адама, и в них отражалось то, что сияет из глаз младенцев. Познавать и радоваться Миру вдвоем, конечно, было интереснее. Особенно, когда Бог попросил дать имена животным. Это была первая просьба Бога и первое порученное человекам дело (здесь конечно, мы опустим первое в истории проявление гендерного неравенства, но отметим, что попросили таки Адама. Ева была на подхвате). - Смотри какая смешная зверушка. Хахаха, - засмеялась Ева. Прямо выхахахаль! Выхихиль! - Так не солидно! Пусть наречется выхухолью, в память о том, что ты рассмеялась ее увидев, - Адам интуитивно почувствовал, что Еве тоже надо поучаствовать в наречении имен. - А это кто у нас такой белочерненький! Не бойся! Хорошенький какой! Ой! Адам, он брызгается и теперь плохо пахнет! Прямо какой-то скунс! Ну не может такой дурнопахнущий зверек называться иначе как скунс! Им было весело и тепло в этом Мире. Но была одна особенность, заложенная в архитектуре Мира – у положительного заряда всегда был отрицательный собрат. Везде, во всем. Всегда. Я не берусь судить, можно ли было дать Миру другие законы и другую физику, но в этот раз Мир был создан бинарным. Поэтому Бог создал в Мире место - дерево, в котором до поры эта бинарность была заключена. И строго-настрого запретил под страхом смерти человекам подходить к этому дереву, трогать с него плоды и тем более их есть. Что такое смерть для детей? Можно ли было когда- нибудь напугать ребенка смертью, если он ее не видел? И пока Адам и Ева наслаждались новорожденным Миром, древнее существо, может чуть помоложе Бога, (часто говорят, что это был отпавший ангел). Не берусь судить, только знаю, что существо это, притворившись одним из самых неприятных божественных творений, - змеей, решило дать людям знание. Пока Адам отошел по своим делам, змея подползла к одиноко сидящей Еве: - Прекрасная Ева, - прошипела она. Хорошо, ли тебе здесь в Мире с Адамом? - Конечно, милая змейка, - погладила по голове змею Ева. - Зачем тебе и твоему мужчине сидеть и сидеть, радоваться и радоваться? Я - змея. Мне много лет. Поверь мне, женщина, это очень быстро наскучит. Когда бесконечно хорошо, и вы заперты в этом Мире – ну погуляли, ну поели, ну искупались, ну сходили в горы, ну а дальше что? Где развитие? - Как где, милая змейка? Разве солнце не меняет каждый раз своего пути? Разве луна не меняет каждый раз свой облик – то выкатываясь шаром, то повисая месяцем? Разве одна волна похожа на другую? Мир дышит, цветет, меняются ветра, двигаются животные. Бог приходит к нам и рассказывает нам чудесные сказки. - Это все хорошо, конечно, - змея потерла кончиком хвоста нос, - но это безумно скучно. Скоро будет. Не сейчас. А не хочешь ли ты, Ева, стать как бог? Ну Творцом ты не станешь, разве что потом, но ты сможешь управлять временем, сможешь знать то, что знает бог, я тебе даже перечислить всего того, что тебе и Адаму откроется, не могу. - Что такое время, милая змейка? - А, это сила. Но ее ты узнаешь, если попробуешь плоды с того прекрасного дерева. Почему-то Ева сразу поняла, что не о яблоне, не о смоковнице говорит змея, о том самом дереве, к которому им строго настрого запретили подходить, говорит змея. - Попробуй, Ева. Ты не пожалеешь! Любопытство…. Вот чем наделяет Мир своих обитателей, чем он обладает в полной мере сам и что дает рожденным из него. Любопытство подтолкнуло Еву, в сущности невинную женщину, попробовать плоды и узнать, что такое время, что это за сила. … Плод был удивительным на вкус, слаще персика. Адам обязательно должен попробовать. А вот и Адам бежит к ней со всех ног. - Ева, что ты делаешь?! Бог запретил нам есть с этого дерева! – вскричал он. Но змея, о, змеи бывают удивительно нежными, а эта змея была к тому же древней сущностью, уговорила и Адама. И вот наши человеки вкушают с упоением запретный плод, сок стекает по их лицам, падает на грудь сладкими каплями. - Адам, как неудобно…. – почему-то сказала Ева. – Мы обнажены. Что такое обнажены? Но я чувствую, что мы должны одеться. И они делают себе первую одежку из пальмовых листьев, прикрывая не смущавщую их доселе наготу. Адам смотрит на Еву и говорит: Мы должны спрятаться, я чувствую странное жжение в груди… Кажется, это называется стыд. И ещё гнев. Богу надо было не создавать это дерево здесь! Боже, как я поздно понял, что оно опасно для нас, Ева. Нам надо спрятаться, чтобы он нас не нашёл… Адам почувствовал, как внутри него будто что-то раскололось, что он никак не сможет собрать, что мысли его путаются, что знание о Мире будто стало тусклым…. Почему звезды устраиваются в тот или иной порядок, почему волны повинуются луне, почему камни падают с гор вниз, и почему сила его Создателя – это сила, заставившая двигаться в этом танце весь Мир – все это потускнело и стало будто неважным. …Мир содрогнулся и заплакал как ребенок. Будто его детство закончилось. И не будет больше того молочного запаха, тех уютных вечеров и тихих рассветов. А люди сидели и ждали Бога.