"Моя не совсем трудовая, но рабочая биография началась летом 1968 года. Мне было 14 лет, и я устроился учеником слесаря на Московский тормозной завод (сейчас АО МТЗ Трансмаш)". Александр Васильев - о первом рабочем опыте и сопутствующих посещениях соседнего "Кафетерия".
Тормозной завод с самого начала 1920-х разместился в красивейшем здании на Лесной улице, 28, где до того было старинное артиллерийское производство. Подозреваю, что красота здания сыграла в моем выборе не последнюю роль.
История предприятия на Лесной улице началась в 1901 году. Здесь открылся 1 из 3 казённых винных складов, где осуществлялись перегонка, фильтрация и розлив крепких спиртных напитков, главным образом водки. Московский тормозной завод считает датой своего рождения середину 1910-х годов.
Предприятие считалось авторитетным, краснознаменным и наверняка ордена чего-то там. Но я к этому имел небольшое отношение, так как не только занимал нижайшую ступеньку, но еще и на побочном, презираемом местной элитой производстве.
В углу заводского двора сиротливо приютился сарайчик, официально именуемый «цехом ширпотреба», в нем делали «жесткие крепления» для лыж. Я вставлял заклепку в место соединения накидного крючка с креплением, подносил конструкцию к маленькому прессу, который ту заклепку одним несильным ударом заклепывал. Вот, собственно, и всё.
Трудился я таким образом, как несовершеннолетний, укороченный рабочий день. И зарплата была ученическая, то есть - никакая. В остальном никто моих прав не ограничивал, ничему не пытался учить и не следил строго, где и сколько времени я болтаюсь. Ко мне относились как к неизбежной временной помехе, прекрасно понимая, что я здесь случайно и настоящим рабочим не стану.
Но и дискриминацией не пахло. Например, насчет того, чтобы пойти с командой после смены в «Кафетерий» и вопросов не возникло. То есть, вопрос поначалу прозвучал, но касался он исключительно наличия необходимой суммы - рубля. А поскольку я ночами ещё подрабатывал мытьем троллейбусов в соседнем 4-м парке имени товарища Щепетильникова, то требуемой суммой всегда обладал. Так что звучало обычно лишь короткое, типа, эй, Вася (прозвища я всегда в юности получал исключительно в виде производных от фамилии), ты сегодня с нами? Довольно часто я оказывался с ними.
Никакого «Кафетерия», собственно, не существовало. Так именовался крохотный отдельчик в скромном магазине «Продукты» через дом от проходной. В закутке прилавок в полтора-два метра, на нем бутерброды с килькой, с сыром, крутое яйцо, если повезет, то и «под майонезом», ещё какая нехитрая снедь. На заднем плане находился бак с напитком, гордо именуемым «кофе». А перед прилавком несколько высоких стальных сооружений с настоящими гранитными круглыми столешницами. Они-то я являлись центром притяжения.
Хотя бы один стакан кофе и пару бутербродов на весь стол для приличия было взять необходимо. Но основной коммерческий интерес у продавщицы, работавшей в паре с уборщицей, заключался в пустых бутылках, которые являлись их законной добычей. Тот, кто не оставлял пустую бутылку, мог быть уверен, что в следующий раз его встретят здесь неласково.
Дальше в «Кафетерии» каждый раз разыгрывалось совершенно индивидуальное действо. Скажем, компания нынче образовалась из семи человек. Разного возраста, достатка, вкусов. О вкусах я упомянул не ради красного словца. Сам, например, тогда водку не пил, предпочитал сухое, но на подобных мероприятиях мог удовлетворится портвейном. И, кстати, был не одинок. Встречались и такие эстеты, которые не пили ничего, кроме «ерша», а Николаич, зам. главного технолога, предпочитал плодово-ягодные напитки. Так что, ситуация в первый момент всегда была достаточно непроста. И тут из кисловатой атмосферы убогого магазинчика возникало центральное и абсолютно необходимое действующее лицо – Черешня.
Он был одноногим инвалидом, смысл и происхождение его прозвища никто не знал, да и не интересовался, но талантами этот человек обладал фантастическими. Молча протягивал кепку, именно кепку, в любую погоду, и ждал, пока каждый положит туда столько, сколько считает нужным. Делал краткую паузу, если кто захочет выразить особое пожелание, и ускакивал вдаль на единственном своем громко стучащем о пол костыле.
Минут через десять он уже возвращался полностью отоваренным и дальше начиналось самое важное. Предположим, Черешня приносил следующий набор: пол-литру и четвертинку водки, «огнетушитель», 0.75 чего поприличнее, четыре пива и одну «плодово-выгодную». Их нужно было разлить, причем абсолютно точно - в соответствии с вкусом и материальным вкладом каждого.
Черешня делал это не глядя, «по булькам», под столом и ни разу на моей памяти не ошибся даже на грамм. После завершения процедуры на дне каждой бутылки оставался ровно один небольшой глоточек, который немедленно проглатывался Черешней «из горла», после чего посуда благополучна отдавалась мгновенно оказывавшейся рядом уборщице.
Выпивали быстро и сразу, требовалось освободить предоставленные той же уборщицей стаканы, на которые уже претендовали другие, терпеливо ждавшие своей очереди за соседними столиками, закусывали, чем было, и начиналась беседа. Впрочем, не слишком продолжительная и ещё менее содержательная.
Я проработал на МТЗ чуть более полугода и ушел так же незаметно для основной части коллектива, как и появился. Даже в «Кафетерии» сильно не отмечали это событие, так, сдвинули лишний раз стаканы и сказали по-доброму, мол, ну, гуляй, Вася, удачи тебе.
Другие истории Александра Васильева.