Из серии «Экзотические приключения»
Мой друг Рамиль Насыбуллин обожал рыбачить в незнакомых местах. Вот и в тот раз, напялив очки, нашел на карте подмосковную речку Шерну и изрек:
- И не так далеко, и никогда там не рыбачили...
До Ногинска мы добрались на электричке, попуткой - до деревни Коробаново. Далее - с рюкзаками по берегу в поисках подходящего омутистого места. Было уже далеко за полдень, когда могучий всплеск заставил нас остановиться возле старой ветлы. Рамиль сразу же собрал свой поплавочный телескоп и спустился в низинку. Я облюбовал песчаный мысок. Из наживок у нас были черви и опарыш. Забросил спиннинговые закидушки веером и уселся на раскладной стульчик в ожидании бешеных поклевок. Прошел примерно час – ни бешеных, ни вялых поклевок не последовало. Хотя то и дело раздавались всплески – то разбойница-щука охотилась за молодью. Глядеть на молчаливые колокольчики надоело, и я решил проверить, как дела у друга. Спустился к нему в низинку и обалдел. Он таскал плотву одну за другой. И не какую-то там мелочевку, а вполне товарную – граммов по 150 – 200. Причем поплавок пускал, чуть ли не у самого берега. Он подплывал к границе камышей и тут же без предупреждения тонул, словно плотвиное племя выстроилось в том месте за опарышем в очередь.
Ясно дело, без ухи мы не останемся. Но мне было обидно, он ловит, а я нет. Недолго думая, я притащил котелок, выловил из его кана двух плотвиц и вернулся к закидушкам. Менять поводки на вольфрамовые поленился. Привязал к жилковым одинарные крючки № 18 и нацепил плотвиц. Забрасывать далеко не стал, чтобы живцы не слетели с крючков – уложил их метрах в восьми - десяти от берега по разные стороны мыса. Не прошло и десяти минут, как ближний колокольчик, слегка звякнув, резво дернулся вперед, и тут же согнулся гибкий хлыст удилища. Я лихорадочно подсек, на мгновение почувствовал тягучее сопротивление, и леска сразу же ослабла. Леску сечением 0,3 щука перекусила играючи. Я отшвырнул спиннинг в сторону. В этот самый момент затрещала катушка второй закидушки с живцом… Увы, результат повторился: ни живца, ни крючка – лишь огрызок лески. Настраивать снасти по-новой поздно. Осталась еще одна закидушка с пучком червей. Я перезабросил её и отправился на табор…
Рамиль уже закончил свою облаву, начистил картошки для ухи и потрошил рыбу. Я набрал в лесу валежника и занялся костром. Когда стемнело, мы уже сидели у костра. Выпить под уху – не грех. Понятно, что грешить мы не стали. Принимали на грудь, хлебали наваристую уху и ощущали себя, чуть ли не в раю. В какой-то момент мне послышался звяк колокольчика. Ни слова не говоря, я прихватил фонарик и направился к закидушкам. И тут только обнаружил, что берег окутал густейший туман, сквозь который еле-еле пробивался луч фонаря. Даже местность, казалось, стала другой: кусты раздвинулись и загустели, а старая ветла походила на многорукое замершее чудовище, зашебуршившееся при моем приближении. Я осветил свой спиннинг. Колокольчик был недвижим. Вернулся к костру, и мы продолжили под душевный разговор неспешную трапезу. Через какое-то время снова вроде бы подал голос колокольчик. Я дернулся за фонариком, но друг сказал:
- Показалось. Потом вместе проверим.
«Потом» наступило, когда бутылка опустела, и мы прибрали остатки пиршества. Подсвечивая двумя фонариками, спустились в низинку и… не обнаружили насыбуллинского телескопа. Он в растерянности снял и протер очки. Я продолжал обшаривать фонариком берег, пока не обнаружил накрепко привязанную к кусту бечевку. Она и должна была удерживать телескоп от сползания в воду. Странность была в том, что узел остался целым, а бечевку вроде бы кто-то перерезал.
- Спёрли! – выдохнул я и торопливо стал выбираться наверх, чтобы проверить свою закидушку.
Сначала мне показалось, что из-за тумана я перепутал место. И лишь когда увидел в траве забытый мной носок с червями, понял, что и моему спиннингу приделали ноги. Надо ли говорить, что от вечернего кайфа не осталось и следа. С потухшим настроением мы влезли в палатку и долго еще не могли уснуть, костеря на все лады неведомых похитителей. Встали, когда солнце уже мазнуло лучами нашу стоянку. Туман еще висел редкими клочками над водой. Мы разогрели вчерашнюю уху, достали из запасов оставшуюся бутылку, чтобы помянуть почившие снасти. Уселись на бугорке. Огляделись. Прямо от противоположного берега начиналось поле и кончалось у крайних изб недалекой деревушки. Наверное, оттуда и наведался к нашему табору вор. Не успел я наплескать в кружки поминальную жидкость, как мой друг воскликнул, указывая на тот берег:
- Глянь! С моим телескопом идут!
И точно: по береговой тропе шли два мужичка. У одного в руках была насыбуллинская удочка, у другого – спиннинг, похожий на мой. Убрав в палатку бутылку и оставив на произвол судьбы табор, мы двинулись вслед за ними по нашему берегу. Слава Богу, что не пришлось далеко идти. Вскоре они остановились, спустились с обрыва и начали разматывать снасти. А мы вернулись к палатке с единственной мыслью поквитаться с жуликами.
- Вот что, - сказал я, - переплываем на ту сторону с топориком. Ты в разговор не вмешивайся – интеллигентом выглядишь. Стой молча, помахивай топориком. И дай мне затычку от твоего телескопа!
Так и сделали. Переплыли. Подошли. Глянули с обрыва. Один из рыбаков был в годах и сидел на стульчике напротив моего спиннингового удилища, которое я признал по желтому бандажу и катушке «Орион». Второй спиннинг был явно не мой. Его напарнику с телескопическим удилищем было не больше тридцати. Рамиль, глядя на свою удочку, тихо произнес:
- Поплавок другой - заменили.
- Фигня! – шепнул я. – Махай топором! - и спрыгнул вниз.
Видок у меня был, наверное, еще тот: летом я всегда стригся наголо.
- Ну, что, фраера, попались? – проговорил я тоном, не предвещающим ничего хорошего.
Те недоуменно глянули в мою сторону.
- Чей телескоп? – свирепо спросил я.
- Мой, - ответил молодой.
- Где взял?
- Жена подарила.
- А ну, покажь затычку!
- Да задевалась она куда-то.
- Вот она! – разжал я кулак. – Вчера вечером вы спёрли у нас телескоп и вон тот спиннинг.
С этими словами я подошел к телескопическому удилищу, оторвал, не вытаскивая из воды, леску, сложил удилище и заткнул отверстие, как и положено, родным грибком - затычкой. Пожилой глянул наверх: там мой друг, посверкивая очками, молча помахивал топориком. Повернулся к молодому и произнес успокаивающе:
- Пускай забирают, если признали.
Тот открыл рот, но тут же захлопнул. Я тем временем кинул собранный телескоп законному владельцу, после чего спокойно снял с рогатули свой спиннинг, стал сматывать леску. Вместо груза – кормушки и тройника из воды показалась свинцовая ложка с двумя мелкими крючками. Я снял грузило вместе с поводками, бросил под ноги пожилому и заявил:
- Чужого мне не надо. Валите домой!..
Мы переплыли реку. Поминки по снастям плавно перешли в торжество по их воскрешению. Сидели у котелка с ухой и смаковали нечаянную удачу. Прошло около часу, когда я вдруг заметил, что со стороны моста двигаются в нашу сторону трое. Впереди решительно вышагивала мадам, а за ней семенили наши жулики. Подошли и встали.
- Они! – показал на нас молодой.
- Рэкетиры поганые! – вскричала женщина. – Вот затычка от удочки, на кухне под шкафом нашла!
Насыбуллин торопливо схватил телескоп и стал внимательно его разглядывать. Пробормотал: «И в самом деле, не мой, на моём была царапина, а на этом нет». Протянул его женщине: «Извините!»
- Еще и извиняются, бандюги! Давайте вторую удочку!
Я безропотно протянул ей спиннинг и, чтобы как-то оправдаться, произнес, обращаясь к пожилому:
- А что же вы сказали напарнику: если признали, пускай забирают?
- Ага, тюкнул бы очкарик топором, и поминай, как звали!
- Не тюкнул бы, - встрял Рамиль. – Может, составите нам компанию?
- С рэкетирами не пьем! – гордо ответила мадам. – А ваши удочки городские пацаны уволокли, больше некому! Ошивались вчера на речке.
Она развернулась и решительно потопала в обратную сторону. Следом за ней поплелись гуськом мужички – рыбачки.
Какое-то время мы провожали их взглядами. Потом безо всякого вдохновения допили водку. И стали собираться домой…