Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4
Ответы на вопросы.
Вопрос: А у вас есть реальные примеры тревожности, с которыми Вы в жизни сталкивались?
КП. Одна моя прихожанка (бабулечка) рассказывала. Стоит она на молитве дома (в деревне) — в святом углу иконы висят, лампадка горит, а она акафист читает. Вдруг она в окошко одним глазом видит, что соседка вынесла из дома половик, выхлопала его, а потом взяла и на забор повесила — прямо напротив окна. И тут мысли у нее в голове побежали: «Зачем ты это сделала, спрашивается? Что это ты тут половики на заборе вешаешь? Это же неспроста!». В общем, эта бабулечка какое-то время боролась со своей тревожностью, но не вытерпела: оставила молитву, пошла стаскивать этот половик, с соседкой в хлам разругалась. Потом пришла ко мне с крокодильими слезами по поводу того, что жизнь не удалась, и вообще, люди кругом непонятные: «Надо ей было этот половик туда вешать!» — Вот, пожалуйста. Это уже клиника, что называется, но таких людей в храмах много.
Вопрос: Во время молитвы я все время думаю, что голову почесать грех. А не грязные ли у меня руки? Вдруг грязными руками перекрестилась? Грех это или нет? Еще хуже, если думаешь и смысл вкладываешь один, а потом начинаешь думать: а вдруг другой смысл вложила?
КП. Тут я вопроса не вижу. Эта реплика как раз иллюстрирует то, о чем я говорил: у человека повышенная тревожность, и она переживает из-за всего — а вдруг, а вдруг, а вдруг... Это генерализованное тревожное расстройство, скорее всего.
Вопрос: Социофобия (страх людей, взаимодействия с ними) — это гордыня? Как с ней справиться?
КП. Нет, это не гордыня. Со стороны может выглядеть гордыней: человек не хочет, чтобы его оценивали другие люди. Он боится, что его оценят плохо, что о нем плохо подумают. Но на самом деле этот человек самого себя не любит, презирает, относится к себе как к ничтожеству и боится, что окружающие это заметят, поймут. Какая там гордыня? Всё наоборот. А теперь представьте себе, как наши священники управляют духовной жизнью людей, какие советы дают и насколько это безопасно? Если бы не Господь Бог, мы бы уже столько дров наломали! Мы их, конечно, наломали, но всё еще держится только потому, что Господь каким-то невероятным, чудесным образом нас, дураков, оберегает. И что Церковь Христова до сих пор существует — это настоящее чудо. А еще говорят: где доказательства того, что Бог есть?
Вопрос: Если взять ситуацию с коронавирусом, то тревожиться — нормально. Я страдаю отсутствием тревоги. Может, скажете что-то об этом?
КП. Я могу предположить, что это не отсутствие тревоги: она есть, просто не осознается. Здесь, может быть, надо разобраться почему человек не осознает тревогу? На мой взгляд, как раз сейчас нормально — тревожиться, потому что мы все стоим на пороге непонятно чего. Тревожность сейчас вполне уместна.
Вопрос: Некоторые люди говорят, что их домовой душит, и вообще боятся бесовских нападений. Что Вы об этом думаете?
КП. Я рассказал про панические атаки. У верующих людей они могут восприниматься как бесовские нападения: бес, сатана, страх сковал, душит, и, конечно, верующий человек может помолиться, перекреститься, и ему станет полегче. Это не значит, что не бывает бесовских нападений. Они бывают, но мы с вами не такие уж великие подвижники, чтобы на нас бесы гурьбой нападали. Скорее, это похоже на паническую атаку с религиозной окраской. Я не отрицаю, что бесы действительно нападают на великих подвижников. А вы сами о себе думаете, что вы грешники великие, которые ничего из себя не представляют. Поэтому зачем на вас бесам нападать? Да нужны вы им сто лет в обед!
Вопрос: А если все время живешь по принципу: я сама решу, сделаю. Нет желания никаких советов, помощи. Это норма или другая крайность?
КП. А почему нет желания слушать какие-либо советы? Человек ни с кем не дружит? А почему? Может быть, он дружбу воспринимает, как обмен проблемами: я другу о своих проблемах буду рассказывать, а он будет сливать мне свои? Но такая дружба мало кому интересна: если ты воспринимаешь друга, как сливной бачок, то он устанет от тебя и дружбы никакой не будет. Он к самому себе плохо относится, поэтому и не дружит ни с кем.
Вопрос: Вы считаете, что любой священник притягивает своих людей?
КП. Да, поэтому и говорят: каков поп — таков приход. По пословице «свой свояка»: как священник себя ведет, такие люди к нему и стягиваются. Но это происходит, когда приход только собирается. Когда же священника назначают на приход, а там уже сложилась атмосфера и обстановка, может оказаться, что он туда не вписывается. Что в итоге произойдет? Либо он всех разгонит и своих притащит, и как-то всё по-другому устроит, либо архиерей его на другой приход поставит. Поэтому такая частая ротация происходит. Конечно, я не хочу сказать, что все священники обладают теми или иными формами тревожных расстройств, психологических и психических проблем — нет, конечно. Но они тоже люди. Я сказал, что 60 % людей не имеют тревожных расстройств, а 40 % имеют. Надо полагать, что и среди священников то же соотношение. Это как минимум, потому что церковная жизнь притягательна для такого рода людей. Я даже думаю, что в церковной жизни, скорее, наоборот — сорок на шестьдесят.
Вопрос: Самоубийство — это плохо?
КП. Однозначно плохо, что здесь хорошего? Но в определенных ситуациях это может быть оправданно. Допустим, что человек в тупиковой ситуации, он осознает, четко понимает, что выход у него только один. Кстати говоря, в японской культуре это долгие века культивировалось, и тревожность там крайне высокая. Тревожность часто заканчивается самоубийством. Человек сам себя убивает — ничего хорошего в этом нет. Он самого себя как бы отрицает. Он не то, что внешне отрицает, а самому себе даже не признается, в том, что у него есть проблемы: у меня все хорошо, все замечательно! Он такой: прорвемся, все нормально, все будет хорошо — живчик такой, заводила. И все на него смотрят: надо же, какой оптимист, от него энергетика положительная идет! А на самом деле, человек просто отрицает наличие проблем, трудностей в своей жизни, отрицает свои чувства, эмоции, потребности, желания — все это отрицает. И, в конечном счете, может дойти до отрицания самой жизни. Дело в том, что все время быть на позитиве не получается. Когда наступает спад — он уходит в глубокую депрессию, в это время его никто не видит. Только очень близкие люди знают, что когда у него подъем — он весельчак, а когда спад — он в глубокой депрессии. Синусоида эта сначала не очень резкая, потом всё резче и резче, и доходит до того, что во время глубокого спада он может руки на себя наложить. А окружающие думают: такой всегда веселый, бодрый был! Как такое может быть? А вот так. На самом деле человек отрицал самого себя и, в конечном счете, доотрицался до такой степени, что самого себя убил.
