1. Почему это написано
Я на всю жизнь запомнил впечатление, полученное от прочтения книги А.Р. Лурия «Потерянный и возвращенный мир» (1). И не только из-за разностороннего таланта основателя современной нейропсихологии. И даже не только из-за уникальности и трагичности показанной в ней судьбы человека, мозг которого был жестоко и навсегда поврежден одним-единственным вражеским выстрелом.
Один лишь несчастливый миг – и лейтенант Лев Засецкий разом потерял целый мир, расколовшийся в мелкие осколки. На то, чтобы попытаться собрать его обратно, Засецкий потратил три десятилетия отчаянной борьбы.
Отдельный же интерес к книге вызывает метод ее создания - фактически одновременно использованы два видения ситуации: со стороны врача и со стороны пациента.
Так вот, мне всегда очень хотелось прочитать, или даже написать самому, пусть не столь эпохальную, и не столь драматичную, но истинную историю болезни с таким же двухсторонним взглядом на нее.
Что мешало?
Ну, во-первых, мы гарантируем конфиденциальность того, что сообщают нам наши пациенты. Хотя я бы слово пациент во многих случаях заменил бы словом, заимствованным у адвокатов – доверитель. На мой взгляд, в деятельности психолога оно часто лучше соответствует особенностям взаимодействия.
А, во-вторых, даже готовый открыто изложить свою историю человек, далеко не всегда способен это на практике сделать.
И вот, наконец, такой доверитель появился, а я попытаюсь собрать воедино рассказ от двух лиц, о довольно тяжелом невротическом расстройстве, о том, как с ним боролись, и, соответственно, чего в этой борьбе добились на данный момент.
Я очень благодарен Кристине Ш. (имя и фамилия изменены) за ее доброе сердце и готовность помочь своим примером другим, страдающим от подобных проблем.
Кстати, идея ее участия в статье была как раз не моя, а Кристинина. Она выразила это примерно так: «Я почти двадцать лет прожила в слезах и страхах. Оказалось, что это было необязательно…».
Теперь же, с учетом ее высочайшей эмпатийности, она хотела сделать все, что от нее зависит, чтобы оказать поддержку таким же, ни в чем не повинным, страдальцам.
Отдельно приятно, что Кристина собралась пойти учиться профессии клинического психолога, так что опыт, полученный ею столь тяжело, точно не пропадет зря.
Из текста Кристины (стр.4; курсив - прямое цитирование; прямым шрифтом в скобках иногда добавлены мои замечания; здесь и далее орфография и стилистика текста Кристины сохранены полностью):
«…мое восприятие (жизни – прим. авт.) – моя боль…
... Мне всю жизнь говорили:
Нужно быть сильной, нужно себя любить.
А как - не объяснили.
Нет, объяснили, но не на моем языке»
2. Знакомство
В первый раз я увидел ее в картинной галерее моего доброго знакомого, устраивавшего у себя вернисаж очередной выставки. Она, похоже, отвечала на этом вечере за все сразу, потому что к ней обращалась чуть ли не половина собравшихся: программа, чаепитие, гардероб, прайсы, планы на будущие мероприятия.
Внешне это была со вкусом одетая, высокая, стройная, - возможно, чуть излишне худая, - красивая девушка, очень спокойная, приветливая, улыбчивая. Пожалуй, главное ее свойство, лежавшее на поверхности – доброжелательность. Она буквально бросалась на помощь каждому. Конечно, на вернисаже никто не испытывал жизненных проблем, но ее желание поддержать любого в любой ситуации читалось вполне явственно даже здесь.
А еще я отметил абсолютно не вяжущуюся со всем выше сказанным, какую-то мимолетную нервозность, впрочем, совершенно не направленную на окружающих. Скорее, заметную только для тех, кто профессионально привык обращать внимание на подобные проявления.
Казалось, что в любом, даже мимолетном, вербальном контакте она сначала очень кратко, но жестко напрягается, как будто боясь его нехорошего развития. Улыбка, разумеется, с губ не исчезает, но глаза улыбаться перестают. Две-три секунды - разговор пошел приятный, дружелюбный, на лицо возвращается спокойствие.
При этом, еще раз повторю, она явно не испытывала никаких трудностей в решении тысячи мелких, постоянно возникающих проблем «хозяйки офиса»: что-то показать, рассказать, принести, объяснить, согласовать, утвердить. Пара технических недоразумений также были решены прямо у меня на глазах: девушка грациозно, но уверенно управлялась не только с кофейником и клавиатурой компьютера, но и с отверткой, и с плоскогубцами.
И да, это был бы человек-оркестр вышей категории слаженности. Если бы не страх, мелькавший в глазах при ЛЮБОМ НОВОМ общении – мне стало профессионально интересно, и я уже целенаправленно наблюдал за ней. И уже догадывался, что неоправданный, болезненный страх в любом ее контакте также бы не замедлил проявиться, если бы общение пошло как-нибудь не столь благожелательно, как шло на званом вечере.
Наверное, эта странная смесь качеств меня в ней и заинтересовала: с одной стороны – высокая мобилизованность на выполнение работы, эмпатийность, дружелюбие, желание и умение общаться; с другой – не менее высокая, если не высочайшая невротическая готовность.
Из текста Кристины, прямое цитирование (стр.13):
«… это был долгий путь к самоуничтожению…
… я (окончательно – прим. авт.) сломалась к 26-и годам. К этому времени меня травмировало все…
… я перестала общаться с близкими, друзьями, удалила всех из соцсетей, на звонки не отвечала. Любой непонятный взгляд или безобидное мнение и совет мигом взрывали меня и приносили много страданий…
… Было невыносимо...»
Продолжение см. в "Два взгляда на один невроз. Часть 2".
Сразу полностью статью можно прочитать в журнале "Человеческий капитал" №6, 2019. И еще: задавайте вопросы, многие страдают схожими заболеваниями, я постараюсь отвечать всем. С уважением,
Иосиф Гольман, клинический психолог.