Есть в нашей культуре потрясающий парень – Роман Ланкин. Родом из Томска, да и живет тоже там, хотя это трудно себе представить с таким количеством концертов и гастролей. Обычно я не сторонник категоричных высказываний, но в отношении Ромы могу сказать категорично – он лучший исполнитель авторской песни на сегодня. Да и вообще лучший исполнитель всего, что можно спеть на бардовском фестивале. А это, поверьте, не только бардовская песня.
И не обвиняйте меня в фамильярности – типа, какой он тебе Рома! Мы знакомы давно, не раз пересекались на разных фестивалях, в разных лагерях, мне доводилось заряжать ему не один концерт, так что… Не хвастаюсь, хвастать тут особо нечем, просто, боюсь, что так и так собьюсь на Рому.
Так вот, Рома Ланкин. Когда впервые он появился на Грушинском, времена были мутные. С одной стороны, на поляне еще присутствовали почти все оставшиеся на тот момент наши классики, с другой стороны, началась какая-то непонятная борьба с авторской песней. Не борьба даже, легкая издевка, когда выходя на сцену люди позволяли сказать ехидно, давайте мы вам сейчас, бардовскую, а потом уже и просто попоем. Неприятные были времена, окончившиеся разделом Грушинки на два фестиваля.
И вот тогда юный еще, но уже очень качественно оснащенный и умениями, и знаниями нашей культуры Ланкин начал играть классику. Не только, были у него в репертуаре и песни его друзей сибиряков, но для нас-то важна была именно классика. Непривычная, поначалу вызывающая оторопь, но со второй-третьей песни влюбляющая в себя уже навсегда.
Собственно, споров вокруг творчества Ромы я не помню. Кажется, он сразу победил всех. И традиционалистов, и новаторов, и вечно брюзжащих не определившихся. И даже кажется, его сразу особо экзальтированные знатоки (особо из дам) стали выводить в звезды. Но чем хорош Рома. И до сих пор хорош. Рома в звезды не пошел. В те времена его можно было поймать в любом из заметных лагерей на Грушинке, где он ночами напролет пел у костров не со звездами, а с нами – простыми смертными. В нашем пермском лагере, во всяком случае, он был своим, и я не помню в те времена такого фестиваля, чтобы Рома не забегал в гости попить чайку и попеть. Не надолго. Везде же ждали. Но обязательно.
Года три-четыре назад вот так вот засиделись за полночь в лагере Междуречья, и вдруг откуда не возьмись вылезла тема сиротских песен. Рома с Олей Чикиной буквально вырубили весь лагерь. Оказалось, что и та и другой это дело знают. Рома что-то про прокурорских сынков загнул куплетов на 40. И уже на втором десятке люди валялись от хохота по траве. А этого же не уймешь! Пока все 40 не допел, не остановился. И при этом же не колется сам-то. Не смеется. Держит трагическую ноту до конца. Я, может, за всю жизнь столько слез от смеха не пролил, сколько за ту памятную ночь.
Но это, понятное дело, не записывается и в ютуб не выкладывается. Такое счастье можно поймать только очно, или как сейчас говорят, только офф-лайн.
Вернемся однако, к авторской песне. С годами выяснилось, что Рома добровольно возложил на себя некую культурную миссию. Просветительскую. Его стараниями, мне кажется, в бардовскую культуру пришли десятки тысяч новых молодых зрителей. Причины-то понятны, молодым людям, как бы прекрасна не была классическая песня, нужен отдельный язык, на котором им это нужно показать. Хотя бы для первого знакомства. Этим нынешнее юное поколение в бардовской культуре не отличается от нас. Ей Богу! Не случись на моей молодости Ивасей, я может быть, и Окуджаву бы в том возрасте не оценил. У Романа Ланкина такой язык, который понимает молодежь есть. И он вполне убедительно может дать неофитам понятие о Визборе, например, и сразу о его великих песнях. И это понятие, друзья, у них, по моим наблюдениям, не выветривается долго.
И тут вот хочется пару слов сказать о самой сути исполнительского искусства. Я много общаюсь с педагогами по авторской песне, и самое печальное, что мне приходится видеть – это объяснения ими детям какой-то дичи про то, как «надо пережить песню», или, того хуже, «пропустить через себя». Я как-то на мастер-классе не выдержал и сказал педагогу, что получается из того, что пропустишь через себя. Больше не общаемся.
Рома очень точно и очень грамотно работает с исполнением. И понимает, что главное тут – решение песни, тот разговор, который возникает между исполнителем и зрителем по поводу звучащей песни. Не словами разговор, но ведь и в жизни для обращения к собеседнику не всегда нужны слова – улыбка, кивок, немой вопрос, да мало ли. Все это – настоящие средства общения для настоящего исполнителя.
Ну а у Ланкина к этому еще и потрясающее владение гитарой, отличное чувство правды в аранжировках, и еще «труба в губах», да и модный бит-бокс у него в загашнике тоже есть.
Чувствую, что я уже книгу начал про творчество Романа Ланкина тут. Нужно заканчивать. Лучше к его исполнительским шедеврам вернуться не один раз. Но все же еще одну песню я обязан показать вам именно в этой статье. Я тут уже пару раз сказал, что на бардовских фестивалях, конечно, звучит не только авторская песня. У Ромы есть и программы военных песен, и отдельная его любовь – бразильская босса-нова. Он даже португальский выучил, чтобы это петь и играть, настолько увлечен этим жанром. Я тут про сиротские песни сказал – неожиданно и в этом странном пародийном жанре Ланкин оказался экспертом. Но показать я вам хочу и вовсе неожиданную вещь – мужской дуэт из оперетты Исаака Дунаевского «Вольный ветер». Казалось бы – где оперетта, и где бардовский фестиваль. Но я даже видел, как люди это подпевают. На самом деле! Со словами!
Обычно я не пишу в конце статей стандарты. Типа, продолжение следует, ставьте лайки и прочую распространенную фигню. Но тут, друзья, я просто обязан вам пообещать, что о Ланкине напишу еще не раз. Наш цикл называется "критика с любовью". Так вот о Ланкине с двойной… Да с десятерной любовью. Ибо Рома по-настоящему крут.