- Здравствуйте, Аделаида Николаевна. Пройдите, пожалуйста к тому столу, что у окна, поближе к свету. Присядьте.
Сергей (Адель поняла, конечно, что это хозяин, а вот в то, что она увидела – поверить не решалась. Голос у мужчины тоже был абсолютно идентичен голосу ее первого мужа, ну, может только оттенки иные – более барские, что-ли, вальяжные) чуть махнул рукой в сторону окна и прошёл туда сам. Адель прошла к окну, еле сдерживая себя, чтобы не впиться хозяину в лицо глазами, села на стул с такой прямой и высокой спинкой, что пришлось выпрямится в струнку, как двоечнице перед учителем, и замерла. Сергей Вячеславович оседлал пуфик напротив, помолчал, разглядывая работницу и кивнул.
- Бледность мне ваша, конечно, не нравится, но спишем это на усталость. Остальное вполне. Хонон вас хвалил, мать очень просила. Этого достаточно. Историю с паспортом забудьте, паспорт ваш уже у меня. Захотите уйти – держать вас никто не будет. Но!
Сергея явно не интересовала реакция старухи на его слова, хотя он и не отводил глаз. Он смотрел точно так же, как когда-то смотрел на красную и упершуюся Аду, его отец – холодно и спокойно. От этого взгляда по спине бежали мурашки и хотелось - или убежать, спрятавшись или броситься к ногам, молить, уговаривать, просить прощения. Адель помотала головой, стряхивая наваждение и внимательно посмотрела хозяину в глаза. Вот глаза у него были не папины – мамины, светлые, прозрачные, злые.
- Но! Свободны вы станете, не ранее, как вас отпустит мать. Ну….или …
Он как-то странно , то ли всхлипнул, то ли кашлянул, соскочил со своего пуфика и отвернулся к окну. Постоял немного, как будто успокаивался, потом повернулся и так же холодно сказал
- Ну, или умрет. Теперь к делу, у меня лишь пара минут.
Снова сев верхом на пуфик он подтолкнул Адель конверт.
- Там договор с четким спектром ваших обязанностей и аванс. Но, главное я вам скажу сам. Мама больна. Очень больна. Причем, не только физически, а нее онкология в терминальной стадии, но и душевно. Раздвоение личности – страшная штука, шизофренией она страдала всегда. При обострении она неуправляема. Поэтому рядом всегда будет охранник. Но не пугайтесь – обострения бывают нечасто. В последнее время, они почти пропали. Так что работайте спокойно.
Аделаида кивала согласно, не произнося ни одного слова, да ее никто ни о чем и не спрашивал. Наконец, Сергей жестом приказал ей встать и идти к дверям. Аделаида медленно пошла, чувствуя на себе его взгляд, аж даже стало холодно между лопатками. Когда она подошла к выходу, хозяин ее окликнул:
- Аделаида Николаевна. Ваша основная роль – даже не горничная, скорее подружка. Душевная поверенная, понимаете, что это значит? Она очень одинока. Так жила, так и умирает. Ей надо умереть спокойной, счастливой. Помогите ей – моя благодарность не будет знать границ. Вы, почему-то ей очень понравились. Вы и мне понравились. Постарайтесь нас не разочаровать. Мы этого не любим.
Вернувшись в свою комнату, Адель налила себе фужерчик вина (им разрешалось иногда), разрезала персик, надкусила печенье и вскрыла конверт. В договоре не было ничего сверхъестественного, обычная работа – убрать, принести, отнести, одеть, раздеть, проводить. Сумма отличалась от уже привычной на порядок – такой богатой Адель не чувствовала себя никогда. Все бы неплохо, но вот последние слова Сергея ей очень не понравились. Адель не любила подруг. Она никогда их особо не имела, никогда к этому не стремилась – так, были неблизкие знакомые - пара-тройка сходных с ней по духу дам – не больше. А тут… Душевная поверенная. Этой – полубезумной Элеоноры. Вряд ли…
Уснуть Аделаиде долго не удавалось. И только уже под утро, часа в четыре, голова стала тяжелой, туманной и слегка поплыла. Какие-то тяжелые сны проносились, как черные птицы, что-то неприятное, свинцовое давило на грудь, даже слегка душило. Потом, как будто что-то ляпнуло по лицу и Адель проснулась. Еще только светало, но почти незаметно, лишь ощущалось, что рассвет близок. Она резко села на кровати и увидела, что в дальнем углу комнаты съёжилась маленькая фигурка, закутанная в цветастую шаль. Агния!
Как в не окончившемся сне Адель смотрела, как Агния поворачивается, стаскивает с головы шаль, лица ее она почти не видела и только взгляд двумя светящимися линиями разрезал серый сумрак комнаты.
- Согласилась? Правильно. Она тебе поможет. Скоро. Только не давай ей пить красного ликера и не вставай к ней спиной. Никогда не вставай к ней спиной. И на фото его не смотри. Оно у нее в спальне, в углу, за иконой. Прячет. Не смотри.
Агния растаяла в воздухе, Адель окончательно проснулась, потерла похолодевшие от страха щеки, включила свет и посмотрела на часы. До завтрака оставалось два часа, но ей настолько не хотелось ждать, что переодевшись в бежевый строгий костюм из плотного шелка , который ей принесли вчера вечером, подошла к зеркалу. Узкая юбка и просторная блузка очень шли ей , молодили, одежда скрывала сутулую спину, придавала стройность и даже какое-то изящество. Улыбнувшись седой благородной даме в зеркале, Адель вышла на росистый, утренний двор. Все цвело, пело, благоухало. Аромат роз и орхидей кружил голову и быстро, как молодая, Адель добежала до особняка и скользнула внутрь. Однако, охранник покачал головой, подозвал второго и тот, подхватив Адель под локоток повел ее в сторону оранжерей.
- Покои хозяйки на втором этаже над оранжереями. Там целый городок среди цветов и пальм. Входа два – из оранжерей (вы видели) и со стороны бамбуковой рощи. Там – главный. Идите туда, пройдете рощу, увидите каскад фонтанов. Внутри каскада – крытая гранитная лестница. Подойдёте, фонтаны прекратят работу, откроете дверь, войдёте. Вас встретят, проводят в покои. Удачи.
Аделаида в жизни не подумала бы, что в этой круговерти воды может что-то скрываться. Впрочем, пару раз она видела, что фонтаны вдруг замирают ни с того ни с сего, но совершенно это ни с чем не связывала. Нырнув в низкую дверь, сделанную из черного толстого, совершенно матового стекла Адель, действительно, попала на широкий лестничный пролет, сделанный из светлого мрамора – широкий и сияющий от множества электрических свечей. Поднявшись, она попала в круглый холл, увитый плющами, солнечный свет в который попадал из высокого сводчатого потолка. На ажурном диванчике с пышной обивкой сидела толстая Катерина, злая, как мегера. Цепко схватив Адель за полу блузки, она потащила ее внутрь. И они, как-то сразу попали в небольшой, овальный зал, уютный, очень домашний, теплый.
- Сиди здесь. Сейчас она явится. Пока.
Катерина вылетела в дверь, как будто на метле, напоследок сверкнув злющими глазищами. Когда Адель повернулась – прямо перед ней стояла Элеонора в черном шелковом халате и сверлила ее прозрачным взглядом.