В 2011 году парламентская система электронных петиций, созданная при правительстве Тони Блэра, была пересмотрена с целью обеспечения того, чтобы петиции, достигшие порога в 100 000 или более подписей, теперь должны были обсуждаться в парламенте. В 2015 году был принят «Закон об отзыве», который обеспечил избирателям механизм для принудительного проведения дополнительных выборов, когда их депутат был осужден за уголовное преступление или считался ложным или вводящим в заблуждение требованием о возмещении расходов. Наконец, была проведена серия референдумов по избирательной реформе, независимости Шотландии и, судьбоносно, членству Великобритании в Европейском союзе.
Общественная воля
Эти инициативы привносили элементы прямой демократии в парламентскую систему, создавая ожидание того, что общественность будет «выражать волю» посредством петиций или референдумов и должна быть услышана так же, как результаты выборов. В этом контексте изменение положения Рис-Могга в качестве Левелера выглядит гораздо менее поверхностным. Свои аргументы, которые выдвигают Лидер Палаты и другие члены Кабинета, которые ставят людей в оппозицию Парламенту, являются результатом этих изменений: произошла конституционная революция, в которую страна вышла из лунатизма. Сонная суета Великобритании в сторону политической пропасти способствовала широкому противостоянию за последние 30 лет «идеологии». «Третий путь» Блэра и Брауна, который нашел нетерпеливых подражателей в Кэмероне и Клегге, позволил избежать старой полярности «правых» и «левых», говоря о «ценностях», а не о принципах или конституционных структурах.
Хотя корни нынешнего политического кризиса лежат в недавнем прошлом, многое еще можно извлечь из размышлений о середине 17 века. Если наши политические трудности являются результатом конституционной путаницы и идеологического фуга, который вошел в британскую политику в течение предыдущего десятилетия, мы могли бы выиграть от повторного знакомства с последним периодом, когда основы политической организации и представительства обсуждались так тщательно. «Интеллектуальное творчество» (термин, который историк Майк Брэддик считает своей идеологической изобретательностью) революции 17-го века не ограничивалось парламентской стороной. Некоторые из наиболее влиятельных работ этого периода были написаны авторами (Томас Гоббс, Джеймс Харрингтон), чья преданность изначально была связана с роялистами. Тогда, как и сейчас, вопрос о политическом суверенитете был решающим вопросом в этих дебатах, однако было достигнуто согласие относительно того, для чего предназначение суверенитета было: общественное благо. Цицеронский тэг salus populi suprema lex esto (благосостояние народа должно быть высшим законом) использовался как сторонниками абсолютной монархии, так и шумными сторонниками народного правительства. Гоббс, например, полагал, что жизнь под абсолютным сувереном, описанным в Левиафане, будет далека от репрессий, и на самом деле это будет сила суверенной власти, которая обеспечит свободу народа. Для других, таких как Levellers, общественное благо будет защищаться через новый представительный орган, избираемый широкой франшизой мужского пола, и набором «резервов» (включая свободу совести и равенство перед законом), которые будут защищены от законодательное или исполнительное вмешательство.
Несмотря на желание, выраженное в «Соглашении народа» нивелиров о «мире и благе всех наших соотечественников - даже тех, кто противостоял нам», борьба за эти разные представления о свободе была бы катастрофической. К счастью, 2019 год (пока) не 1629 или 1649. Ранние современные схемы конституционной реформы не предоставляют готовых шаблонов для принятия политиками 21-го века, и при этом ни один разумный человек не хотел бы повторения гражданских войн, которые привели к таким глубоким конституционным изменениям. Однако эти дебаты напоминают нам о том, что энергии английской революции были как конструктивными, так и разрушительными. Если политический кризис в Великобритании был частично вызван нерефлексивным сочетанием различных демократических форм, то повторное раскрытие интеллектуального творчества революции может обеспечить путь к восстановлению нашего понимания основных политических принципов и к выходу из нынешнего конституционного лабиринта.