О существовании далекого северного чуда – Кижей – я узнала в 10 лет, когда стала ходить на один из кружков рукоделия. В соседней с маленькими девочками комнате обитали «взрослые» мастера: ребята из средних классов, занимавшиеся макетированием. Они вымеряли, вырезали и склеивали из мельчайших осколышков ватмана какие-то здания и церквушки. Эта невероятно трудоемкая и кропотливая работа вызывала любопытство у случайных зрителей.
Наибольшей популярностью среди детворы и не только пользовался макет кижских церквей – Преображения Господня и Покрова Пресвятой Богородицы – и колокольни.
Каскад тщательно оберегаемых от пыли белейших куполов, миллиметровые пластинки лемехов, бревна из бумаги и тоненькие кресты на главках вызывали восхищение перед положенным на их создание трудом. В тот момент было невозможно представить, что где-то на холодной и скудной земле потерявшихся в воде островов стоит эта громада из дерева.
Но она стояла. Более того – жила уже не первую сотню лет. Церкви на кижском острове будто выросли из воды. Сравнить эту естественность существования можно лишь с каменной костью плоти боголюбских лугов – храмом Покрова на Нерли.
Весь путь по водным дорогам Онежского озера я пыталась высмотреть момент появления вдали сказочных очертаний, однако сделать это оказалось не проще, чем поймать взглядом прощальный кивок солнца из-за кромки леса. Кижи открывается путниками как-то вдруг.
Возвышенный момент схождения на ставший частью учебников остров оказался снижен… утками. Торжество осознания своей причастности к древнему наследию предков слегка скорректировали громкоголосые и крайне упитанные водоплавающие птицы.
Совершенно не боясь проходящих в полуметрах от себя людей, они буквально «выцыганивали» кусочки съестного. Мысль о том, что им, возможно, доведется пролетать над Мещерой, насколько явно пахла сладким дымом Рязанщины, что превращала Кижи из волнующего и сурового Русского Севера в полный очарования и уголок. К слову, он, словно гостеприимный хозяин, встретил меня неправдоподобно жаркой и солнечной погодой, от которой блестела вода и сохла трава.
Когда-то на территории Кижских шхер (архипелага маленьких островов) племена вепсов и саамов проводили языческие ритуалы. Говорят, именно в честь этих игрищ острова получили свое название «кижат». Как бы то ни было, однажды на этой земле появились крещенные люди - новгородцы. Они основывали свои поселения, постепенно распространяли православную культуру и строили церкви, самые первые упоминания о которых относятся ко второй половине XVI века. Но житье на Кижах было непростым: испытание мором сменялось набегами шведов, поляков, литовцев.
Перемены в лучшую сторону пришли вместе с XVIII веком и победой Петра в Северной войне. Обитателям восстановленных и расширившихся деревень требовались новые храмы. Знаменитую Церковь Преображения Господня с 22 главами, по данным историков, построили в 1714 году. Согласно легендам, ее возвел без единого гвоздя один плотник – мастер Нестор. Завершив работу, он выбросил топор в Онежское озеро и дал слово больше никогда не строить. Три столетия передается из уст в уста его речь: «Не было, нет и не будет больше такой!».
Спустя полвека рядом с летней Преображенской церковью появилась зимняя - в честь Покрова Пресвятой Богородицы. И только в 1860-х годах возвели колокольню с обшитыми досками стенами и высокими дверями-порталами – единственную в Карелии «нетипичную» по пропорциям среди шатровых колоколен.
Как и полагается всем предусмотрительным туристам, «на дорожку» я прочитала несколько путеводителей. Красиво написанные рассказы об архитектурных особенностях храмов обязательно включали в себя легенду о мастере Несторе. Водивший мою группу по острову экскурсовод решил «развенчать мифы»: Преображенскую церковь на деньги всей округи строила артель Заонежских плотников, а не один человек, и гвозди в ней все же есть – деревянные. Кроме того, на одном из небольших островков когда-то существовала предшественница этой церкви, правда, не такая красивая и совершенная…
Рядом с этим ансамблем находится жемчужина северного зодчества, одна из самых древних дошедших до нас деревянных построек – церковь Воскрешения Лазаря, скромная и неприметная, сильно похожая на избу. Ее перевезли на остров с юго-восточного берега Онежского озера, из Свято-Успенского или Муромского монастыря.
В «Повести о Муромском острове» говорится, что храм построил основатель монастыря, инок Лазарь Авва, который умер в 1391 года. Народная молва утверждает, что церковь эта является «чудодейственной исцелительницей от недугов».
На Кижи перевезли не только храм, но и несколько по-северному больших крестьянских домов - семейные гнезда Ошевнева и Елизарова, в каждом из которых могли жить по нескольку десятков человек. «Ладно скроенные и крепко сшитые» двухэтажные дома являются целыми комплексами («кошелями») и вмещают под одной крышей, всё, что необходимо в быту: жилые и рабочие помещения, кладовые, сараи, скотные дворы и сеновалы. За предел дома выносили только амбар и баню.
Дом Ошевнева вызывает не меньшее восхищение, чем храмы: в нем соблюдены основные критерии хорошего жилья во все времена – надежность, функциональность и красота. Снаружи - резные наличники и причелины, кружевные полотенца на коньках и «гульбище» - балкон, по которому действительно можно было прогуливаться. Внутри есть обычные для XIX века, но почти полностью исчезнувшие в наше время утварь и предметы труда. Жителю центральной полосы России поразительно видеть под крышей жизненно необходимую для северян лодку.
Кижи завораживают. На острове все, что не сделано из дерева, - то камни и вода. Кажется, что жившие здесь люди тоже были камнями: закаленные скупой на ласку природой, крепкие и сильные, они не боялись работы и создавали то, что невозможно повторить. Оставшиеся в вечности результаты их трудов – что, если не вода? Утекающая сквозь пальцы и возвращающаяся с небес, чтобы дарить жизнь и вдохновение.
