Итак, мы рассмотрели какие бывают тревожные расстройства, как они выглядят в светской и религиозной жизни, откуда они появляются.
Сейчас вы ждете, когда я начну говорить о том, как же с тревожностью справляться. А вы уверены, что хотите с ней справиться? Можно тревожность побороть, а потом окажется, что и вера кончилась. Боролись с тревожностью, а закончилась вера. Если человек как-то совладал (не подавил!) с тревожностью и научился с ней взаимодействовать, то может оказаться, что у него уже нет движущей силы, чтобы жить религиозной жизнью. Потому что мотивом к его воцерковлению было снижение тревожности, а теперь этого мотива больше нет: молиться и поститься трудно, и в храм идти не хочется.
Теперь о том, что с этим делать? Друзья мои, самостоятельно справиться с тревожным расстройством, вряд ли удастся. Ну хорошо, оставим какую-то долю на чудеса, но вообще-то нужна помощь со стороны. Хотя это не означает, что ничего нельзя попробовать. Можно попробовать убрать какие-то тревоги. Как — давайте разберем на примере сегодняшней ситуации с коронавирусом. Так или иначе, эта ситуация тревожит всех — это нормально. Давайте посмотрим, как можно с этой тревогой взаимодействовать, как с ней взаимодействуют знающие люди.
Во-первых, нужно осознать, что именно, что конкретно тебя тревожит: чего ты боишься, что тебя беспокоит, какой у тебя страх. Здесь могут сказать: я беспокоюсь по поводу коронавируса. Нет, этого недостаточно. Это как раз — задвинуть свою тревожность куда-нибудь, не обращать внимания. Нужно конкретно понять: насчет чего ты беспокоишься. Лучше всего сесть и записать, составить длинный-длинный список того, чего ты конкретно боишься. Он может начинаться примерно так:
- я боюсь заразиться;
- я боюсь, что если я заражусь, то я могу умереть;
- я боюсь, что если заражусь, то меня будут плохо лечить;
- я боюсь, что врачи грубые, будут со мной плохо обращаться;
- я могу заразить своих родных и близких — я этого тоже боюсь;
- если я заболею и умру, то кто будет платить за мою ипотеку, долги и проч.? У меня же дети — и всё это я перевешу на них или на жену (мужа, маму)?;
- а может быть, я уже носитель этого вируса?
И т. д. и т. п., то есть четко и досконально прописать, что конкретно тебя беспокоит, и чего конкретно ты боишься.
Во-вторых, составив этот длинный список, ты начинаешь рассматривать и ранжировать его: то, на что ты ВЛИЯЕШЬ, и то, на что ты НЕ ВЛИЯЕШЬ. Например, умрешь ты или нет — на это не влияешь. Хотя, если заболел — обращайся к врачу, потому что если этого не сделать, понятно, что вероятность того, что ты умрешь гораздо выше. Итак, распределяешь в два столбца, или маркером помечаешь красное и зеленое: ЗАВИСИТ от меня (то, что я могу сделать), и НЕ ЗАВИСИТ от меня.
В-третьих, столбец «ЗАВИСИТ от меня», делим на то, что я МОГУ сделать СЕЙЧАС и быстро — и то, что я НЕ МОГУ сделать СЕЙЧАС, т. е. могу это сделать, но не сейчас, постепенно. Ранжируешь все это списком.
И что происходит? Пока ты все это делаешь, ты как бы договариваешься со своим чувством тревоги. Потому что тревога эта, как мигалка, зудит: «Опасно, опасно!» — и предлагает тебе предпринять какие-то действия. Ты как будто бы (внимание!) этому своему чувству говоришь: «Любимая моя тревожность! Как же хорошо, что ты у меня есть, родная моя, ты обо мне заботишься, ты обо мне беспокоишься и хочешь, чтобы я что-то предпринял. Я тебя услышал и уже предпринял. Я понял из-за чего весь сыр-бор. Я составил список: то, что от меня зависит (я выписал) — это, это и это сделаю прямо сейчас, а вот это и это — в течение нескольких дней, а это — в течение двух-трех недель. А всё остальное — от меня не зависит, поэтому давай забьем на это!». И тревожность как бы отвечает: «А, хорошо, давай забьем, ладно! Я рада, что ты меня услышал, что ты, наконец-то, обратил на меня внимание, поговорил со мной, повзаимодействовал! Супер, молодец!».
Понятное дело, что «разговор» этот — условный, с самим собой, но Вы слушаете его и прописываете себе, что делать. Вот это и есть Ваш разговор. То, что Вы сами себя услышали — это и есть начало Вашего выстраивания взаимоотношений с самим собой. Это и есть начало любви к самому себе, принятие самого себя. Потому что, если Вы свои же «сирены» не будете слушать, то как же Вы будете себя принимать? Все эти красивые слова о принятии себя, о любви к себе будут просто лежать мертвым грузом, и Вы абсолютно не будете понимать о чем речь. Красиво звучит — принять себя, а что это значит? А это значит: услышав свою тревожность, не проигнорировать ее, не отмахнуться от нее («А! Я из-за коронавируса беспокоюсь» — и всё), а что-то сделать, предпринять какие-то конкретные шаги. Так это работает.
Когда ты начинаешь предпринимать конкретные шаги: прислушиваться к своей тревожности, осознавать о чем беспокоишься, что ты можешь сделать, чего не можешь, что можешь сделать сейчас, что позже — ты учишься взаимодействовать со своей тревожностью. Тревожность начинает потихонечку вылезать из подсознания, куда ты сам ее загнал, и доверять тебе, как своему хозяину. Она уже начинает себя проявлять как тревога — сигнал опасности: «Свистать всех наверх!», а не как психосоматическое расстройство: «Ой, чего-то у меня почки болят, камни двигаются и давление скакнуло!». Когда ты с ней начнешь взаимодействовать, она будет проявлять себя легальным способом. Глядишь, и давление нормализуется, и астма прекратится или язва какая-нибудь пройдет.
Но, друзья мои, имейте в виду, что взаимодействуя таким образом, можно, конечно, научиться многому, но в серьезных случаях, когда уже глубокое расстройство, помощь специалиста обязательна! Особенно, если это паническое расстройство, панические атаки — нужна помощь психиатра. Помощь психиатра не отменяет психотерапию или помощь психолога, а дополняет ее. То есть нужно и медикаментозно человека поддержать, и психотерапию провести — одно другому не мешает.
Я еще хотел бы вернуться к теме церковной и религиозной жизни, поговорить о Покаянии и покаянии.
Тревожные люди, которые себя не любят, очень плохо к себе относятся, бесконечно себя гнобят, на первый, очень поверхностный взгляд, выглядят благочестивыми. То есть, мы видим, что человек смиренно, с покаянием к себе относится. А что? Ведь в Евангелии Иоанн Креститель сказал: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 3:2)». Или «Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4:17)».
И священник, который на амвоне стоит, тоже свою проповедь начинает словами: «Покайтесь, потому что мы все люди грешные». Сколько я таких проповедей слышал, когда священник с амвона говорит, что вот, Христос ради нас — а мы!.. Ну, и дальше. И чем сильнее нагнетает он эту мысль, что Христос ради нас.., а мы такую мерзость делаем — тем больше людей прошибает на покаяние. Они стоят, слушают, винят сами себя, и всё это выглядит как покаяние. А я сейчас говорю о любви к самому себе, о принятии себя, о том, что надо себя услышать — и может оказаться, что каяться особо не в чем. Всё это как-то странно выглядит.
Опять меня можно обвинить в том, что я против Церкви учу. Да нет, я тоже за покаяние. В моей картине мира Покаяние — это перемена ума (от греческого слова «метанойя» — «изменение мышления», «перемена ума»). Так вот, нашей церкви (я сейчас не про мистическое Тело Христово, а про церковь, как организацию со священноначалием) действительно покаяться бы. Всё то, о чем я вам так долго рассказывал — это светское знание. Это то, что открыла наука — психология, психиатрия. Вот они — научные данные по исследованию человеческой психики, отклонений в ней. Наукой описано как всё устроено, как работает. Так почему бы нам не наложить эти знания на наш повседневный опыт религиозной жизни? Критически их осмыслить и сказать: «У нас есть научный опыт, надо использовать его, надо кое-что подкорректировать. Мы же используем интернет, в том числе и для религиозной церковной деятельности. Так почему же мы используем технические вещи, а научные знания не используем?»
На мой взгляд, Покаяние должно заключаться в том, чтобы перестать опираться на наше искаженное представление об аскетике и о том, как должно выглядеть покаяние, смирение и прочие христианские добродетели. Мы нарисовали себе картину, как это должно выглядеть, и стараемся воплотить ее в жизнь. А на самом деле, по факту, мы воплотили в жизнь чистое фарисейство. Фарисеи держались за все свои традиции.
Если мы реально верим в Бога, то мы не побоимся внимательно посмотреть на наши представления. Вот я, например, верю в Бога и не боюсь, что мой критический взгляд на устройство церковной религиозной жизни нашего общества подорвет мою веру. Я этого не боюсь, потому что я глубоко верующий человек. Я понимаю, что в нашей современной религиозной жизни очень много ненормального, о чем я так долго с вами говорил. Но это не значит, что вся церковная и религиозная жизнь состоит только из этого. Понимаете? Во всей этой ненормальности есть и жемчужина. И вот, я в нее верю, я ее вижу, знаю и люблю.
Еще раз: если мы действительно верим Богу, то не побоимся наложить современные знания и достижения психологии и психиатрии, их наработки на современную церковную религиозную жизнь. Внимательно посмотреть, провести ревизию и сказать: «Куда это мы зарулили?!» Давайте, мы здесь подправим, и тут тоже. На мой взгляд, это было бы Покаянием. А стоять намертво, плечом к плечу ради собственных представлений о благочестии, которое не факт, что имеет отношение к подлинному христианскому благочестию — по-моему, это фарисейство.
