Зимним морозным утром поезд остановился на старом железнодорожном вокзале. Устинов Дмитрий Борисович получил назначение на должность заместителя директора нового завода в областном городе, куда он с женой и десятилетним сыном приехал работать. Пока родители выгружали из вагона тяжелые чемоданы, сумки и узлы, любопытный Колька крутил головой и глазел по сторонам. Самого города не видно, только вдалеке торчат высокие заводские трубы, из которых клубами валит темно-серый дым.
Задыхаясь и охая, к ним подбежал полный человек, приподнял шапку и представился завхозом Иваном Семеновичем. Колька заметил каракулевый воротник его черного пальто. Отец подарил маме прошлой зимой шубу из мелких упругих завитков, которые он очень любил гладить и раскручивать. Но они упрямо сворачивались.
Потом они ехали на заводской машине, и Иван Семенович показывал достопримечательности города, одновременно рассказывая про завод. Из всего путешествия Колька запомнил только круглое здание цирка с куполообразной крышей, построенное совсем недавно.
Завхоз гордо поведал, что знаменитый Юрий Никулин начинал свою карьеру клоуна именно в их городе. Только тогда был брезентовый шатер в городском саду, поставленный прямо на песок.
Машина проезжала мимо деревянных домов с огородами. Вдалеке виднелись девятиэтажки новостроек. Устиновым дали две большие комнаты в коммунальной квартире в самом центре города. Здание было старинное, трехэтажное, переделанное под квартиры из дворянского особняка. Фасад дома украшали лепные венки и орнамент.
Широкая полутемная лестница вела на второй этаж, где располагались только две двери. За долгую жизнь сменилось много хозяев, которые перекрашивали их, о чем свидетельствовали разноцветные царапины.
Комнаты были большие, квадратные с высокими потолками и окнами, выходившими на главный проспект. Колька сразу подбежал к одному. Внизу шумно грохотали красные трамваи, а через улицу стояла белая церковь с колокольней, но без крестов. Над главным входом висела вывеска «Выставочный зал».
Иван Семенович помог затащить вещи в квартиру, вытер вспотевший лоб платком и сказал, пытаясь унять одышку: «Это самый центр города. Уж извините, что коммуналка. Со временем достроим наш новый дом, и тогда получите отдельную квартиру». Потом откланялся в прямом смысле слова, приподняв шапку, и ушел.
Сердце мальчика прыгало от радости – теперь у него есть своя комната, даже с отдельным входом. Правда, дверь из коридора заколочена гвоздями. Колька побежал дальше осматривать новое жилье.
В большой прихожей, куда выходили все двери, на стене висел телефон — редкость по тем временам. Колька с родителями осмотрели ванную комнату с облупившейся краской на стенах и ржавыми подтеками на чугунной ванне.
Мать повернула ручки кранов, и оттуда полилась вода. Не надо бегать на колонку, мойся, сколько хочешь. И туалет теплый, а не на улице, как раньше. Больше всего поразил газ. Зажигаешь спичку, поворачиваешь ручку и вспыхивает голубое пламя. Раньше они жили в деревянном доме с печкой.
Родители ушли в комнату разбирать вещи, а Колька приложил к уху трубку телефона, проверяя, работает ли. В этот момент он услышал, как щелкает замок входной двери, и на пороге возникла высокая худенькая девочка, года на три старше его. В пятнистой шубке, белой вязаной шапочке с помпоном. Пушистые шары висели и на концах длинного шарфа. Таких красивых девочек он никогда раньше не видел. Щеки ее раскраснелись от мороза, а в темных глазах вспыхнули искры любопытства.
- Меня Колькой зовут. Мы теперь будет здесь жить. – Несмело подошел и сказал мальчик, глядя снизу вверх на девочку.
- Знаю, - равнодушно ответила она, бросила тяжелый портфель на пол у вешалки и начала снимать шубку.
Она повернулась к Кольке спиной, вытянулась на цыпочках, чтобы достать до крючка вешалки, хотя пониже тоже имелся крючок. Мальчик понял, что этим она давала понять, что уже взрослая. Коричневое школьное платье задралось, открыв худенькие стройные ножки в светло-коричневых рейтузах. Девочка поправила платье, скинула сапожки с белым мехом по краю, взяла портфель и, задрав подбородок и поджав губы, плавной походкой прошла в свою комнату.
Колька так и стоял у двери, когда она снова вышла с чайником в руках. Проходя мимо, она взглянула на мальчика большими глазами в густых черных ресницах.
- Чего стоишь столбом? – Голос у нее был приятный, словно звон ручейка. Колька пожал плечами и ушел к себе.
Вечером они уже все семьей знакомились с родителями девочки. Оказалось, что зовут ее Таня. Ее маму, статную женщину с высокой прической на голове – Валентиной Петровной. Работает она бухгалтером на ткацкой фабрике. Юрий Николаевич, отец Тани, работает там же мастером по ремонту станков.
Пил отец девочки безбожно. Почти каждый вечер слышались из-за их двери ссоры и мат. Таня прибегала к ним по вечерам телевизор посмотреть. У них сломан, а отец пропил все деньги, не на что отремонтировать. У них была всего одна длинная комната, перегороженная шифоньером, за которым стояла узкая кровать Тани.
От смены места жительства, школы, волнения или еще чего, но Колька заболел ангиной. Это было самое лучшее время в воспоминаниях мальчика. Таня приходила из школы, поила его горячим бульоном и чаем с лимоном, пока родители были на работе. Он подолгу оставался наедине с ней. Она делала свои уроки в его комнате, помогала и ему с учебой. Лучше всякой учительницы объясняла задачи.
Вела она себя как взрослая, со всей ответственностью выполняла порученное ей дело – ухаживать за Колькой. Это сильно оскорбляло мальчишеские чувства.
Когда пацаны в классе узнали, что он живет в одной квартире с самой красивой девочкой школы, все захотели с ним дружить, завидовали откровенно, часто заходили в гости, чтобы увидеть Таньку в домашнем халатике. Из-за этого Колька быстро сделался своим в классе.
Так и жили. Родители часто разговаривали про отдельную квартиру. Только Колька с ужасом думал об этом и хотел, чтобы дом строили как можно медленнее, а лучше не построили вовсе.
К четырнадцати годам он вытянулся, почти догнав ростом Таню. Она уже оканчивала школу и ходила на каблучках. Из худенькой девочки превратилась в яркую черноглазую девушку. Косы заменил высокий хвост, в который стягивала непослушные кудрявые волосы. Из-за каблуков она все еще была выше Кольки, что очень расстраивало его. Учились они в разные смены. Идя в школу, подросток часто встречал Таню в сопровождении одного из одноклассников. Его сердце разрывалось на части от ревности.
В мае Таня пригласила его с родителями на свой семнадцатый день рождения. Она с утра ходила нарядная, помогала маме готовить угощения на стол. Колька с матерью выбрали в подарок трехтомник сочинений Пушкина и духи с запахом ландыша. Папа принес букет цветов.
Колька сунул его девушке, покраснев. Таня уткнулась в цветы, скрывая смущение.
За столом Колька сидел именинником. Мать заставила надеть белую рубашку и брюки. Отец Тани наливал себе рюмку за рюмкой, пил, никого не ожидая, почти не закусывал. Когда мать стала нахваливать красавицу дочку, отец гордо согласился, а потом грязно выругался. Жена пыталась урезонить его, да куда там. Разве пьяный услышит? Только распалялся все больше. Таня со слезами обиды выбежала из комнаты.
Колька нашел ее на кухне и стал успокаивать. Через некоторое время пьяный отец вышел покурить и снова привязался к девушке. Таня грубо оборвала его. Тогда отец замахнулся на нее кулаком.
- Не смей ее бить! – Колька перехватил руку мужчины за запястье.
- Защитник нашелся, мать твою… Женилку не отрастил, а туда же. – Поток грязных слов бил как пощечины.
Таня накрыла руками голову.
- Не тронь! - Колька крепко держал руку, которую мужик пытался вырвать из цепких пальцев подростка. Тут на шум подоспели все взрослые. Дмитрий Борисович, отец Кольки, помог Валентине Петровне увести мужа в комнату. Девушка остаток вечера просидела у Кольки, пока мать не пришла за ней.
Он долго не мог заснуть. Он думал, что если бы отец ударил Таню, он, наверное, убил бы его. К собственному удивлению обнаружил, что сильнее взрослого мужика. «Я никогда не обижу тебя», - засыпая, шептал Колька. Ему снились горячие, тревожные сны, которые всегда обрывались на самом интересном месте.
Продолжение следует