Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть11
Часть 12
Первая часть повести
￬
Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Окончание
Генерал Морозов не знал, как сделать Ирке предложение. Вспоминал свою разудалую боевую юность – всё было. И казалось – впереди ещё больше счастливых, удачных, радостно-беспечных дней, и всё потом как-то устроится, образуется, станет так, как надо. У него всё складывалось быстро, легко – учился отлично, звания летели – однокурсники до сих пор в подполковниках ходят. В ливийском небе какие-то силы хранили его в таких ситуациях, откуда просто немыслимо было выйти живым… А он легко, с презрительной усмешкой, отмахивался от смертельной опасности. И только недавно осознал, что вся его залихватская удаль – стремление не думать о том, что произошло в воздухе, чем могло закончиться… Поэтому на земле всецело отдавался женской любви. Было всё – смело, откровенно, часто – бесстыдно. А вот предложение руки и сердца он ни разу так и не сделал – ни одной женщине. Многих женщин любил. Многие любили его. Замуж за него хотели – Ирка… Валя Ерёмина… Матери его детей. А он им не делал предложения… А теперь Ирка была уверенной и смешливой. Хозяйничала в его квартире. Но, казалось, ничего не ждала…
Зато Саня не мог наговориться с отцом. И Морозов не мог наговориться с Саней. Смотрел на своего взрослого сына, без конца скрывал набежавшие слёзы. Саня на Ирку очень похож – одно лицо. И характер Иркин… И всё же Морозов до внезапной боли ощущал в Сане своё, сердце своё чувствовал. Они никак не обращались друг к другу – просто ждали, когда встретятся взглядами, и начинали разговор. Ирка улыбалась из-под полуопущенных ресниц. А поздно ночью, уже перед рассветом, сама пришла к нему. Молча легла рядом. Тихо гладила его волосы, грудь. Морозов целовал её лицо – оно было мокрым от слёз… Ласкал её по-мальчишески стеснительно – это он-то, Морозов… А Ирина помнила всё, что нравилось ему тогда…
А потом они с сыном уехали – старшему лейтенанту Кондратьеву пора было возвращаться на службу. Генерал понял безмолвный, мучительный вопрос сына. Валентина… Сестра Санина. И его, Морозова, дочь. Но много рассказать генерал не мог. Он же не в разведке служит. Знал, что лейтенант Морозова выполняет задание сирийской контрразведки. Очень сдержанно, Сане даже показалось, сухо – сказал:
- С ней всё будет хорошо.
Саня понимал, что расспрашивать нельзя. Просто вздохнул облегчённо. Лишь спросил:
- Василию можно сказать… что всё хорошо будет?
Сыновья, сыновья… и дочка. Морозов знал, что Василий всё это время не живёт без Валюшки, просто считает прошедшие дни – с самого начала видел, как сын полюбил эту смуглую темноглазую девчонку. Такой любви вообще не бывает, или случается – раз в миллион лет. И то – не на этой планете… Как они держали друг друга за руки, как одновременно опускали глаза и вновь поднимали их друг на друга… Как Василий целовал её ладошку, и Валюшка счастливо алела, лицо её медленно разгоралось, а Василий, чувствовалось, отрывается от земли, и никого не видит в целом мире, кроме неё… и ресницы её вздрагивали… Как Василий всегда видел её – разговаривал ли с кем-то, что-то делал ли – он всегда видел свою девчонку, жену, Валюшеньку свою. А как они называли друг друга!.. Валюша, Валечка, Валюшенька, Валенька – голос сына вздрагивал от нежности. Казалось, он готов каждую секунду повторять её имя. И готов каждую секунду слышать: Василёк… Василёчек…мой… И как это надо им было – хоть на миг прикоснуться друг к другу. И целовались – едва оставались одни, хоть на минуту.
Морозов вздохнул:
- Скажи… но – только это: всё будет хорошо. Пойми, Александр, для Василия сейчас лучше не знать подробностей.
- Конечно, отец. Мы ж офицеры. Зачем нам много слов.
Отец… Глаза Морозова затуманились. Ирка тихо вздохнула, незаметно погладила его руку.
Саня возвращался и думал: а вдруг уже… всё хорошо. Но лицо Василия было таким же чёрным – от безысходной боли. Правда, в воспалённых, потускневших глазах – очень слабо, почти незаметно – теплилась надежда, что ли… Саня ничего не знал о сне, в котором счастливая Валюшка протягивала Васильку ладошки с прозрачной водой и маленькой золотистой рыбкой…
В тот вечер, когда Саня вернулся из отпуска, проговорили с Василием почти до утра. Саня не знал, как сказать другу простые слова, что услышал от отца: всё будет хорошо… Говорить с Васильком о Валюшке – касаться открытой раны… О Вале они не говорили – только по взглядам понимали друг друга. И всё же Саня отважился:
- Отец… Отец сказал, Вась… Всё будет хорошо.
Молча пожали друг другу руки.
… Гордо, жёстко ответить – не так уж и трудно. А ноги подкашивались, когда уходила. У себя в комнате Марина дала волю слезам. Давно поняла, что полюбила мальчишку этого, старшего лейтенанта Кондратьева. Полюбила так, что ночами спать не могла. Женским сердцем угадывала его стеснительную силу, видела в глазах ласку сдержанную. И не думала, что мальчишки сейчас такие бывают. Вон они все какие –нетерпеливые, напористые, на уме одно… А потом – трава не расти, лишь бы побыстрее – удовольствие сиюминутное. А после – как будто и не было ничего, по чашке кофе вместе выпили – никто ничего друг другу не должен… А Саня… Он смотрел на неё с такой задумчивой грустью, как-то невыразимо бережно… улыбка его просто с ума сводила. Конечно, Марина понимала, что ему – по-мальчишески – хочется ласки, близости. Но он лишь раз поцеловал её пальцы – взял её ладонь, поднёс к губам… Целовал каждый пальчик. Она еле сдержала слёзы, освободила руку. Сил хватило пошутить:
- Мальчикам это нельзя. Не забывайтесь, товарищ старший лейтенант.
Смотрела на него и думала: ему бы девочку – такую же славную, как он сам. Чтобы любили друг друга, берегли. А он к ней тянется. Зачем… Зачем она ему, ведь он старше её Егорки всего на шестнадцать лет. Можно ли так бездумно повесить на шею этому невероятно славному мальчишке своего ребёнка…
Стала избегать встреч с ним. Просто боялась, что все её умные, безукоризненно правильные доводы окажутся бессильными… если встретится с его грустными глазами. А Егор передавал Сане восторженные приветы. Не уставал рассказывать, что теперь быстрее всех пацанов на велике ездит – никто не может его даже догнать, не то, что обогнать! Это его Саня научил! А недавно сказал – почти шёпотом, сказал самое-самое сокровенное:
- Мам… Пусть Саня моим папой будет… Можно?
Марина чувствовала, что сын даже дыхание затаил – ждал её ответа.
Нет, в таких случаях тянуть нельзя… Откладывать ответ Марина не стала. Постаралась сказать помягче:
- Нет, Егор. Ты же у меня умница. Ты взрослый.
Слышала – больше измученным своим сердцем – как сын беззвучно заплакал.
…Самое трудное было – незаметно исчезнуть перед самым вылетом транспортника. Бедный Славин… Но – потом, всё – потом. Настя должна найти Валю. Вот это – задача. ВСё остальное… это не служба, а службишка – как в сказке. А потом, когда она вернётся… Подполковник Вершинин узнает, как это – когда женщина тебя любит. Но пока у Василька такое чёрное лицо, пока в его синих глазах плещется страшная боль… Могла ли Настя отдаться своей любви, если перед глазами – лицо Василька…
…Валя внимательно наблюдала за этой девушкой. В глазах её – просто непостижимая ненависть. Ко всему миру. И сегодня после занятия она не выдержала. Дождалась, пока разошлись девушки. Вплотную подошла к Валюше. Говорила зло – до заметных судорог во всём теле, на лице. Не надеялась, правда, что эта Джафит понимает её. На занятиях она говорила на арабском и на английском – наполовину.
- Слушай, ты… психолог хренов… Когда меня на задание отправите?! Иначе я вас здесь всех… в ваш райский сад отправлю… Тебя первую! Хочешь?!
Вероника то шептала, то переходила на крик. Валя испугалась: если её в таком состоянии увидят боевики, то просто пристрелят на месте – как негодную для выполнения задания по уничтожению противника. Там требуются сильные духом… а здесь – явная истерика. Валя решилась. С силой тряхнула Вероник за плечи. Ещё раз, ещё. Заговорила по-русски:
- А ну-ка хватит! Заткнись!!!
Вероника замерла: эта святоша в хиджабе… главное – в чёрном хиджабе… казалось, она и родилась в нём – такой единой она, Джафит эта, была со своим чёрным хиджабом… святоша эта, фанатичка исламская, говорит по-русски!.. А рожа – не русская… или – русская?.. Что брань – отборная! – чисто русская, Веронике не пришлось сомневаться…
- Ты… русская?
И вдруг приникла к её плечу. Вдыхала непривычный, чужой запах восточной косметики. Промелькнуло в голове: всё же ей к лицу хиджаб… и эти утончённые запахи. Но сквозь всё это виделось, слышалось, чувствовалось русское… и – торжествующе, откровенно! – побеждало всё остальное. Вероника плакала навзрыд, облегчая сердце, – наконец-то можно было рассказать о пропавшей малютке, о том, как невыносимо болела грудь, как вскакивала по ночам, казалось, – где-то плачет её девочка… рассказать и знать, что тебя поняли. Джафит долго слушала молча.
- Ну, и куда ж ты лезешь, дура? – спокойно спросила. – А ребёнок?
Вероника ошеломлённо молчала .Потом совсем обречённо прошептала:
- Я.. К маме… можно мне отсюда… к маме? – Прикрыла глаза рукой: – Прощенья попросить… я её не послушала…
К маме?.. Здрасьте, пожалуйста… Валюша собралась резко оборвать девушку – какая мама!.. И вспомнила, как совсем недавно она сама в слезах, с мольбой обращалась к обеим своим мамам… которых ни разу не видела, но они помогли ей!!! Спасли!
Всё же сказала жёстко:
- А с международным терроризмом кто бороться будет?
Вероника не могла скрыть изумления:
- А ты… с терроризмом борешься?
- Много будешь знать… На следующее задание пойдёте вместе с Зейнеб. Поможешь ей снять пояс. Там должны встретиться две колонны – наша и террористов, – Валя говорила, уже не скрываясь, – некогда было. – Задача твоя будет – помочь Зейнеб и отшвырнуть пояс в сторону колонны боевиков. Сможешь?
Вероника прошептала:
- Я… боюсь…
А Валя-Джафит улыбнулась: боюсь – это хорошо. Значит, всё в порядке.
- Это будет не завтра. Я научу тебя.
Маджиду рассказала о Веронике. Он в раздумье свёл чёрные брови:
- Постараемся найти малышку. – Попросил: – Покажи мне её.
Валюшка незаметно улыбнулась: строгий, непреклонный офицер сирийской контразведки отчего-то покраснел – даже сквозь густой загар заметно было, когда увидел Веронику. Всегда суровые его глаза вдруг потеплели. Взглядом проследил, как девушка прячет под хиджаб выбившуюся золотисто-русую прядь… А Вероника, когда осталась с Джафит, пролепетала:
- А… он тоже борется?..
Ночью Валя проснулась. Какая-то радость настойчиво звала прислушаться, заметить… Валюшка положила ладошку на живот. Тихий-тихий плеск… потом – сильнее, уверенней. Мальчишка, значит… сын. Василёк. Других имён для Валюшки не существовало. Конечно, Василёк. Его кровиночка. Его крошечная капелька, их любовь неземная, их нежность сладкая-сладкая… стала мальчишечкой у неё под сердцем.
Тошнило её совсем немного – ещё у Аммара. И потом, когда шёл к ней тот чернобородый… в расстёгнутых штанах… А потом, в суматохе дней , она чувствовала: что-то изменилось, что-то происходит… Какая-то тайна свершилась… Но – пусть это будет потом. Когда она увидит Василька. Потом они прислушаются к этой их тайне, что свершилась в их ласках и нежности. И плакала от того, что Василёк не знает о ребёночке… а он должен знать, должен чувствовать его своими ладонями. Он так хотел этого!
Продолжение следует…
Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть11
Часть 12
Первая часть повести
￬
Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Окончание