такое повторилось. Несмотря на это, он, все же, счел нужным попросить прощения.
«Твоя преданность безглаза, – сказал владыка, выслушав его извинения. И предупредил: - Это может привести тебя к несчастью».
Келеборн обреченно пожал плечами и вышел. Сомбриэль задумчиво, но, все еще, сердито, посмотрел ему вслед.
Они встретились вновь за обедом. Маурим беседовал с Аэниром, и благодарил последнего за изумительную экскурсию по городу. Рядом сидели его родичи и восторженно шумели, всем своим видом выражая признательность седому хозяину дворца.
«Где Брегевольд?» - встревоженно спросил Келеборн, присаживаясь рядом с нандорианцем.
«Если он не идиот, то ныне он бежит в Имран, к Намисэль, – ответил тот и прибавил: - Только она может ходатайствовать за него передо мной».
«Я не верю, что он это делал намеренно, - вздохнул эльф, представив одинокого гнома, во весь опор летящего по пыльной дороге. – Скорее всего, он даже не осознавал последствия своих слов».
«В этом вся его беда». – Проговорил Сомбриэль в ответ.
В городе вечерело. Немного побродив по уютным улочкам, Келеборн вернулся во дворец. В палатах было тихо. Многие эльфы, отужинав, готовились ко сну и только Маурим с Аэниром, сидя в кабинете лорда, вели неспешные разговоры. Келеборн не стал тревожить их. Сразу прошел в свою комнату. Там он разделся и лег в кровать. Сон не шел к нему. Все время мерещился несчастный изгнанник, влачащий свою долю во всеобщем презрении. Он не мог теперь вернуться на родину, ибо родичи сочли бы его поступок предательством и были бы вынуждены казнить его. И также не мог оставаться более рядом с теми, кого предал. Его страсть к выпивке поставила его в такие условия, что он оказался почти отрезанным от всех. Спасти его могли только былые заслуги перед своим народом и соседями.
Озаботившись будущим своего друга, Келеборн всю ночь провертелся в постели и уснул ближе к рассвету.
339