Воспитывали меня по принципу ребенку можно все. Когда родители со мной гуляли, я заставлял их играть в командира. Мы должны были идти строевым шагом в колонну по одному. Впереди я, вторым папа, последней мама. Маме эта игра не нравилась, и она все время пыталась выйти из строя. Тогда я начинал ее «воспитывать» на всю улицу. Глядя на это, папа довольно улыбался. Когда мы ездили куда-нибудь на машине, мама должна была петь военные песни чуть ли не до посинения.
С мамиными подругами я вел себя невозможно. Одну из них, заведующую аптекой, за высокий рост прозвал Тетей-Лошадью. Кличка прижилась, а Валентина Ивановна с моей легкой руки стала сначала Курвой, а потом Сеньорой Курвией. Когда кто-то звонил в дверь, мама старалась добежать до двери раньше меня, потому что с папиной подачи я спрашивал, перед тем, как открыть:
- Что за блядь?
Как-то к маме приехали две тетки-начальницы из тубдиспансера. Когда они вошли, одна из них вручила мне шоколадку. Я взял, затем спросил у другой:
- А ты мне что привезла?
Мой вопрос заставил ее смутиться и клятвенно пообещать привезти что-нибудь в другой раз.
- Смотри, - сказал я, - я буду ждать.
Один раз папа пошел со мной навестить брата в школу. Учительница была приятельницей родителей, и папа решил немного поприкалываться. Он запустил меня к брату в класс, а сам остался за дверью. Видя такое дело, я повернулся к двери и громко, чтобы папе было слышно, спросил:
- Михайлов, какого хуя ты там застрял?
Урок был сорван.
Родители часто водили меня в кино. Когда фильм был двухсерийным, на обе серии моего мочевого пузыря не хватало. Выходить со мной в туалет родителям было лень, и я ссал прямо в зале кинотеатра. Обычно это происходило достаточно тихо, и общественность на меня не обращала внимания, но однажды я, видно, увлекся и достал струей кого-то на переднем ряду. Боже, какой тогда был скандал!
Маминой подругой и коллегой по работе была Сима Львовна. Очень хорошая женщина. У нее были черные, кучерявые волосы, поэтому я, а мне было тогда лет пять, как-то сказал ей, что она похожа на Пушкина. Симе Львовне это понравилось, поэтому, когда по какому-то поводу собралось много людей, она подозвала меня и начала приставать:
- Валерочка, скажи, на кого я похожа.
Про Пушкина я давно уже забыл, к тому же я с детства терпеть не могу, когда ко мне прибадываются. Поэтому после того, как она раз в десятый спросила, на кого похожа, я ответил:
- На пизду.
Почему-то я невзлюбил бабульку Ивановну, из нашего подъезда. Была она вполне нормальной женщиной. Жила своей жизнью, ко мне не цеплялась, в чужие дела не лезла. Сидела на лавочке возле подъезда, как другие старушки. Когда я видел, что она собирается идти в дом, я старался быстрее нее забежать в подъезд, подняться вверх по лестнице, и, когда она появлялась, плюнуть ей на голову. В ответ на ее слова, что так делать нельзя, я лишь радостно смеялся. Поэтому, входя в подъезд, она сначала внимательно смотрела вверх, не прячусь ли я на лестнице, и только потом осмеливалась выходить на опасное место, что делало охоту на Ивановну еще более интересной.
Из книги «Книга пощечин»