Сценический имидж сторожа, человека, который многозначительно немногословен и нелюдим, связывается с лиричной депрессией. Она не только художественно обаятельна, она потрясающе современно. Страдающее человечество (как упоминалось в начале) успело дойти до ручки, и сейчас едва ли ни типичны ситуации, когда публично ругают такого-то, но едва ли кто-либо в состоянии указать такому-то, а какова собственно положительная программа его поведения. Если говорить не о гуще жизни, а прибегнуть к литературному примеру из классики, то вопрос о том, что делать, как жить, чему себя посвятить Онегину, отвергнутому замужней Татьяной, остаётся по своей сути неразрешимым. Идея включить Онегина в движение декабристов есть факт советской идеологии, не более, и главное, трагические ошибки, заблуждения сердца едва ли вообще могут быть исправлены на политическом поприще. Осмелимся сказать, что явив в развязке «Онегина» принципиально патовую ситуацию (оставив своего героя «в минуту злую для него»), Пушкин предвосхитил то патовое состояние, которое нередко переживает человечество сегодня. Что не так понятно, а как быть не понятно.
Как быть, например, сторожу (до его встречи с Верой, которая всё-таки вносит свет)? До конца жизни оставаться сторожем? Фактически жить в лесу? Вот эта невозможность положительной программы и вместе с тем скрытые положительные устремления сторожа убедительно переданы актёром Юрием Быковым (он же режиссёр). В то же время, актёр немножко злоупотребляет обаятельно депрессивным имиджем, его игре - робко полагает рецензент - местами несколько не хватает разнообразия. Переход от депрессии к влюблённости в Веру, надежда начать с нею новую жизнь - всё это является в русле всё той же депрессивной моторики, которая присуща сторожу с первых кадров фильма. Меж тем, перемены в судьбе сторожа в принципе располагают его к динамике и к метаморфозам личности, в фильме сторож остаётся существом художественно обаятельным, но при всём том, несколько инертным.
Алла Юганова, которая играет Веру, с первых своих движений в кадре проявляет себя как профессиональная актриса высочайшего уровня. Потрясает не только её соответствие роли, но и её великолепная пластика, сочетающая в себе естественность и ритмичность. Это высший пилотаж! Но как кажется рецензенту, в игре Югановой всё же немножко не хватает эротически дразнящей, инфернально кокетливой ноты. Упомянутая нота в принципе ожидается там, где существование Веры фактически становится яблоком раздора между сторожем и Стасом (даже при их взаимной готовности проявить ту или иную степень великодушия). Женщина не может не чувствовать, что из-за неё кипят страсти… Между тем, Вера остаётся несколько флегматичной, едва ли ни безучастной к окружающей жизни и там, где возникает любовный треугольник. Всё-таки в любовной линии фильма Вера (при своём трагизме или, вернее, благодаря ему) могла бы быть чуть более игривой, чуть более динамичной.
Особо хочется сказать о бандитах в фильме - и прежде всего, конечно, о Стасе, которого играет Владислав Абашин. …Человечество за свою историю, так или иначе, знает два бандитских типа. К первому из них относится реальный бандит, человек наживы, жестокий циник, жестокий прагматик. Ко второму из них относится человек риска, которому присуща так называемая уголовная романтика - однако она, как и всякая романтика, чаще всего является не из жизни, а из литературы. Достаточно упомянуть, что многие так называемые блатные песни, включая знаменитую «Мурку», нередко сочинены людьми, которые совершенно не принадлежат к преступному миру. Изначально «Мурка» вообще была сентиментальным романсом без всякого уголовного сюжета…
Так вот Абашин уникален тем, что в его игре органично сочетаются два, казалось бы, взаимно полярных гангстерских типа. Острая бородка, острый взгляд, выразительная пластика - всё это выдаёт в Стасе утончённого эстета, каковым ожидаемо является романтический бандит. В то же время, у Абашина являются некоторые черты жёсткого бандита, который имеет не литературное, а, увы, вполне реальное происхождение. У персонажа Абашина является тот нездоровый блеск в глазах, который выдаёт человека реально способного убить человека. У персонажа Абашина является жёсткая динамичная мимика, более чем правдоподобно воссоздающие пластические признаки реального (а не литературного) бандита. Персонаж Абашина, как подобает настоящему (а не романтическому) бандиту, подчас стреляет из-за угла - жёстко, хитро, с расчётом.
Сценический имидж Абашина, в котором бородка и острый осмысленный взгляд, признаки интеллигента, сочетаются с признаками бандита, соответствуют современности. В наши дни бандиты подчас внешне напоминают мирных граждан. Либо они просто легализуются, либо усваивают некоторые эстетические ценности. Абашин всё это убедительно передаёт. В его персонаже сценически удачно сочетается эстетизм и жёсткий дискурс поведения.
Рецензента несколько удивляет лишь то, что все три персонажа фильма сторож, его антагонист Стас и криминальный лидер, который расправляется со Стасом, - все трое носят бороды. Всё-таки действие фильма происходит не в допетровские времена, когда носить бороду считалось обязательным, и, быть может, в отношении операторской работы имиджи главных героев фильма могли бы чуть больше различаться между собой.
Является ли криминальный авторитет узнаваемым антагонистом Стаса?.. Известно, что крупные криминальные лидеры чаще всего сами никого не убивают. Обычно они дают распоряжение кого-либо «убрать» своим подопечным, поэтому главарь банды, которая приехала за Стасом, не размахивает руками, разговаривает и выглядит внешне вполне интеллигентно, хотя обнаруживает волчий оскал, нездоровый блеск в глазах и вежливую угрозу (которая, как известно, бывает страшнее истерической угрозы: минимальные средства самые сильные). В отношении имиджа главарь банды напоминает Стаса (его поэтический двойник?).
Вопрос о бороде (вообще о деталях внешности трёх персонажей) в данном случае, разумеется, не принципиальный. Впрочем, едва ли будет натянуто утверждать, что в принципе борода - примета интеллигентной внешности, благодаря ей персонажи фильма, которые в принципе взаимно поляризованы, друг на друга несколько похожи (разумеется, не по физиономическим деталям, а по имиджу).
Фильм Быкова как художественное целое наследует некоторые принципы и мирового кинематографа, и «нашего старого кино», однако не является просто компиляцией всего, что снималось до Быкова. Напротив, фильму Быкова присуще то, что присуще истинным произведениям искусства - творчески органичный синтез былых достижений искусства в свете современности. И всё же, всё же остаётся думать, что Юрий Быков будет расти как режиссёр по мере того, как он будет всё более обнаруживать свой неповторимый почерк, обретать свои индивидуальные приёмы, а значит - обретать отчётливую узнаваемость.
Но не хочется умствовать, хочется сказать о том, что фильм Юрия Быкова «Сторож» полноценно состоялся. И поблагодарить всех, кто причастен к созданию фильма.
