Расставшись с такси, мы очутились на железном перроне Белорусского вокзала. Наш вагон выглядел ого-го как круто. Видно, что он сильно отличается от других вагонов нашего состава и вагонов с параллельных путей, где стояли простые гэдээровские «аммендорфы». Наш «гёрлитц» был более красив, и выглядел современнее своих собратьев, Уже по горбатой крыше было видно, что он почти европейского класса.
Начинка купе поражала плюшевыми накидками на диванах..
...собственной раковиной, спрятанной под столиком.
Вот на таком столике..
..тусовался преимущественно наш кошак, который во время движения состава наблюдал не только за обстановкой в окне, но и еще за одним проводом, висящим сбоку на столбах контактной сети, который с естественной анимацией опускался от столба, то вновь поднимался к следующему столбу, и так далее. Мурзик соответственно опускал подбородок, потом снова его поднимал. И так до бесконечности с типично кошачьем терпением.
Скажу сразу, что на этой первой поездке и закончилось мое пребывание в вагоне такого класса. В дальнейшем, когда мы ездили в отпуск из Берлина, мы тряслись в простом СВ производства гэдээровского вагонзавода - VEB Waggonbau Ammendorf.
По дороге я познакомился с каким-то мальчиком, который ехал в Швецию, потому что папа у него был шведский подданный, а мама русская. Он меня угостил первыми жевательными конфетами в моей жизни, было что-то по вкусу типа MAMBA или МАОАМ. Лафа моего общения со сверстником длилась недолго, ибо его семью сняли в Бресте из-за какого-то непорядка в документах. Отлично помню, как его семью уводили по коридору вагона советские погранцы.
Самым интересным событием, конечно, была смена колесных пар вагонов на европейскую колею. В 2014 году я повторил этот маршрут на поезде, и… ощутил в том же самом белорусском депо просто феерический флэшбек. Там ровно ничего не изменилось с тех лет, наверху ползал тот же самый мостовой кран, стояли те же самые вагонные домкраты.
После советского пограничного контроля поезд медленно пополз в сторону Буга. Я был мальчиком начитанным, и мне было интересно увидеть ту самую реку, которую немцы форсировали 22 июня 41-го. Ожидания меня не только не обманули, но и щедро вознаградили.
Из окна я увидел что-то типа техники времен ВОВ, доты, окопы и прочие интересности. Неужели они остались с тех времен и служат сейчас для учений наших погранвойск, думал я?
Ну вот и граница. Кто ездил, конечно помнит этот домик погранцов.
Буг оказался не такой широченной рекой, как я его себе представлял, но впечатлений о пересечении границы и так было предостаточно.
Тем временем поезд остановился в первом заграничном городе в моей жизни, в польском Тересполе.
Ходивший по платформе в высоких ботинках на застежках польский пограничник подошел к окну нашего купе и сделал нашему коту "козу", кот поморщился. Гы-гы. Все посмеялись.
Паспортный контроль у поляков прошел без проблем. Поезд плавно тронулся и дальше потянулись пейзажи скучной Польши. На железной дороге у них царил полный бардак. В многочисленных тупиках ржавели паровозы, старые вагоны. Польские рельсы по качеству отличались, и отличаются ныне в худшую сторону от наших, и немецких. Вагоны бросало то вправо, то влево, вверх и вниз - качество стыков рельс явно оставляло желать лучшего.
На станции «Варшава-Всходня», где поезд стоял 21 минуту, коридорные окна вагона облепили местные барыги, протягивая в окна всякие вундер-товары, о которых в СССР можно было только мечтать. Я просто стоял у открытого окна, и вдыхал новый для меня запах заграницы, как чья-то волосатая рука начала вытворять перед моим носом круговые движения кистью, с зажатым в ней кубиком Рубика, этой крутой невидалью, о которой я читал в журнале «Наука и жизнь». Мода на эту игрушку только начала набирать обороты. Хозяин руки, круглой головы в панаме, усов и кубика, настойчиво говорил «возьми». Я, конечно, взял, и радостный прибежал к родителям, рассказывая, «какой добрый польский дядя подарил мне сейчас кубик Рубика». Спустя некоторое время эта спекулятивная морда конечно приперлась к нам в купе, и кубик пришлось ему отдать – то ли не сговорились о цене, то ли товар родакам показался некачественным.
Следующая остановка «Варшава-Центральная» порадовала подземным перроном, похожим на станцию метро. Это было ново для меня.
Кстати, весь этот перрон сейчас почти не изменился с 82-го. В настоящее время это ночью происходит - моя семья традиционно спит, а трясун на польских железных дорогах ночью не дает мне уснуть. Поэтому каждый раз я встречаю эту короткую остановку один, свешиваясь с верхней полки, и вспоминаю, как это было первый раз в том далеком 82-м.
Как мы въехали к немцам в Франкфурт-на-Одере, я уже не помню. Помню, что нас продинамили со встречей коллеги отца, но правда не по своей вине.
Дело было так. Мы прибыли на берлинский Восточный вокзал (Ostbahnhof) где-то часов в 22 вечера по европейскому времени.
Вытаскиваем, значит, мы свой нехитрый скарб на левую платформу (см. фото), включая пищащего Мурзилу, стоим и готовим радостные лицевые оскалы для встречающих.
После 15 минут сидения на чемоданах, родаки начали немного нервничать, а я уже с сонным любопытством разглядывал иностранною вокзальную жизнь.
Вот, например, на соседнюю платформу прибыла берлинская городская электричка (S-Bahn).
Остановившись, она издала долгий интересный звук, который я слышал только у берлинской электрички «псши-у-у-у-у!», и…. двери не открылись. Люди сами их открывали. Ого! Немного постояв и потарахтев своими компрессорами, электричка вдруг издала грубый мужской крик «Цурюкбляйбен!», и быстро скрылась в ночи, погасив свои красные габаритные фонари на ближайшей кривой.
Ничосе, подумал я, как страшно тут. Но по-настоящему страшно было не мне, а моим родакам, которые поняли, что их никто не собирается встречать.
Получалось почти как в романе «12 стульев». Помните?
Положение было ужасно! В Берлине, в центре города, на платформе Восточного вокзала стояли два взрослых человека с высшим образованием, ребенок и кот, абсолютно одинокие. Идти им было некуда, потому что на руках был только клочок бумажки с адресом берлинского дома и ключ от квартиры, где все еще не лежали иностранные деньги. Не лежали они и в наших карманах. Оставалось одно - пропадать!
Отец без немецкого копья за душой зачем-то рванул на стоянку такси у вокзала. Вот она.
Побегал, пометался по вокзалу и вернулся, по сути, не с чем. Тут слава богу к нам подошли два молодых человека и одна девушка. Оказалось, что эти перцы в ожидании поезда бухали на хате недалеко от вокзала. Прибыв к нужному времени на платформу, они узнали, что поезд задерживается, и, запомнив новое время прибытия, немедленно вернулись к распитию слабоалкогольных немецких напитков. Тем временем народный польский машинист, задвинул и на новый срок прибытия.
Возможно, что это тот самый локомотив, который нас привез. Стоит на фото тоже там же, где и надо, на Восточном вокзале.
Распространяя в вечернем берлинском воздухе пары «Берлинер пилзнера» журналистский народ прибежал и к новому времени на вокзал, где, конечно, никого не нашел. В конце концов они решили приходить и проверять состояние дел на платформе поездов дальнего следования каждые полчаса.
Во общем все закончилось хорошо. Мы сели в машину и поехали на тассовскую съемную квартиру. Я жутко хотел спать, уже стемнело, и по дороге я ничего особенно не рассмотрел.
Кто-то из встречающих мне сунул длинный цилиндрик, состоявший из местных круглых желтых леденцов в форме больших таблеток, размером чуть больше нашей классической детской аскорбинки из аптеки, и упакованы они были примерно так же. Стоили эти леденцы, как позже это выяснилось, всего 20 пфеннигов, или как позже мы их ласково называли - "фенижек". Если на них попадала вода, или долго носили в кармане, то их, как и любое подобное изделие, надо было долго приводить в гастрономическое чувство - отдирать от бумажной упаковки. Как помню, я их приводил в чувство путем сосания, при котором во рту завершался полный цикл отторжения бумажки от самого леденца, дальнейший посыл бумажки изо рта представлял собой выброс бумажной целлюлозы в направлении смешанной системы координат.
Я сонно стоял рядом с белой «шестеркой» с синими номерными знаками, а из багажника и салона вынимали вещи. Мое лицо освещал гэдээровский фонарь. Во-о-т такой, старый добрый… Привет еще раз, дружище!
Рядом был подъезд, слева от его двери горели цифры "20". На углу дома стоял столбик с вывеской улицы «Moldaustrasse».
Раскидав добро по всей квартире взрослые, особенно встречающая сторона, немедленно стала миксовать бродившее в животах берлинское пиво с только что привезенным из Москвы армянским коньячком, душевно закусывая это красной и черной икрой.
А я удалился в одну из комнат, которая стала на 3.5 года моей, и немедленно уснул. А проснулся я уже в стране чудес под названием ГДР. И было мне тогда 10 лет.
Продолжение здесь.
Напоминаю, что всю серию постов про ГДР смотрим здесь по списку!
Друзья, если вам понравился мой пост, и вы узнали что-то новое и интересное - подпишитесь на мой блог, поставьте лайк. Автору это всегда приятно, и мотивирует.