В хрониках Средних веков сохранились предания и документы об одержимых бешенством воинах, не признававших ни доспехов, ни щитов, и одевавших звериную шкуру. Перед смертельной схваткой они уподоблялись образу убитого ими дикого зверя, проявляя неистовое рвение в бою, животную прыть, не человеческое усилие. Их боевое оружие — обоюдоострый топор или секира.
В научно-популярной литературе за ними закрепилось общее наименование берсерков, известное по древнеисландским сказаниям как простое berserkr, одержимый воин, и сложное berserksgangr, состояние, свойственное берсерку, которое можно описать как звериное буйство, дикая ярость или боевое безумие. В письменных источниках других народов, в том числе шведов, норвежцев, датчан и немцев, оно засвидетельствовано не ранее XVI века. Все известные сведения о так называемых «berserkir», широко распространяемые в людях, восходят к единственному источнику — хвалебной песне IX века под условным названием «Морской бой при Хаврсфьёрде», авторство которой обычно приписывают Торбьёрну Хорнклови,— скальду, жившему при дворе конунга Харальда Прекрасноволосого (ок. 852-933), где в части 8-ой строфы сказано:
grenioðo berserkir
guðr var þeim a siɴom
emiaðo úlfheðnar
ok ísarn glumdo.
Рычали берсерки,
кончалась битва,
завывали волчьи шкуры,
потрясая железом.
К источнику XIII века, «Саге об Инглингах», в «Круге земном» Снорри Стурлусона (1178-1241), восходят все известные сведения о так называемом падении в состояние берсерка, «berserksgangr», в котором между прочим сказано и о воинах Одина, также впадавших в ярость берсерка:
en hans menn fóru brynjulausir ok váru galnir sem hundar eða vargar, bitu í skjöldu sína, váru sterkir sem birnir eða griðungar; þeir drápu mannfólkit, en hvártki eldr né járn orti á þá. Þat er kallaðr berserksgangr.
его люди шли в бой без доспехов и были словно бешеные собаки и волки, кусали свои щиты, и были сильны как медведи или быки. Они убивали людей, но ни огонь, ни железо им не вредили. Это называют состоянием берсерка.
Об этом же свидетельствует исландский судебник «Серый гусь», источник XII-XIII века, с его знаменитым запретом на «введение себя в состояние берсерка» под страхом «малого изгнания». Более поздние источники в виде тех же саг лишь дополняют общую картину «оберсеркивания» воинов. Важно отметить, что во всех древнейших памятниках, упоминающих о берсерках, как правило, произведениях поэтических, берсерки в большинстве случаев, а это по заверениям исследователей от 70 до 80 % эпизодов, выступают на стороне врага. Интересна в этой связи археологическая находка XII века под названием «шахматы с острова Льюис», в которых было обнаружено четыре «стражника», кусающих край своего щита, трое из которых изображены в кольчуге и шлеме, а один из них — без доспехов, что, по-видимому, отражает падение в крайнее состояние, обуреваемое яростью.
«Сага об Одде Стреле» также описывает берсерков, одетых в кольчуги. Последняя особенность может указывать на то, что звериная шкура берсерков была по меньшей мере их ритуальным облачением, хотя современные источники мало проясняют этот вопрос; им равно неизвестны ни голые торсы берсерков, ни звериные шкуры на их плечах.
Основная проблема заключается в том, что в древнеисландском и вообще в северогерманских языках отсутствует корень ber в значении медведя, а в древнегерманском, где таковой корень имеет место, нет слова berserk: исландское björn и немецкое Bär, сравнительно с немецким топонимом Berlin. В «Саге о Гуннлауге Змеином Языке» сказано, что берсерков хорошо знали в Англии: в одном из отрывков саги берсерка убивают на глазах у английского короля Этельреда II (979-1016), хотя англосаксонские хроники не знают ни этого случая, ни чего-либо похожего на слово berserkr: только английское bear, медведь. Сравнительно с чем датское bær и шведское bära в том же значении. Решение проблемы, на мой взгляд, состоит в развёртывании лексико-семантических связей между одной и другой не производными основами: корнями ber и serk. Лексический состав может быть определён как сложносоставное образование, не имеющее соединительной гласной, и как означающее по первой основе дикого лесного зверя, или оборотня, и по второй — некую накидку из его шкуры, или рубашку. Согласно условию, основное значение сложного слова — «звериная шкура».
Первооснова корневого ber является той не производной, какую обычно находят в столь же проблемном слове берлога. Обращает внимание передвижение согласных b↔v в немецком Werwolf, оборотень-волк, и английском werewolf, то же. Берсерк в этом ключе может быть переосмыслен как воин-оборотень, уподобившийся лесному зверю, в чью шкуру он облачён, а берлога как логово лесного зверя, что возвращает к почитанию тотема как оборотня,— собственного представителя лесного народа в мире животных. Из чего следует, что в основе ber, сиречь ver, есть прямое указание на не очевидное присутствие некоего лесного зверя, по существу оборотня, внушающего трепетный страх и благоговейный ужас, и понятного только коренному носителю того языка, в котором эти слова были вызваны к жизни. Согласно допущению, искомая основа слов berserkr «берсерк» и berserksgangr «состояние берсерка» означает именно медведя, поскольку бытует в этом его значении по настоящее время в немецком, английском, датском, исландском и шведском языках. Подтверждение тому находим в слове бирюк, означающем иногда медведя, но чаще всего волка, да не простого, а матёрого, то есть умного, хитрого и коварного, как будто бирюк — это не дикое животное, но человек в обличии дикого зверя. Татарское byre, волк. Обуреть в прямом смысле озвереть, то есть из человека, образно выражаясь, превратиться в зверя, стать не-человеком. Тем не менее, значение волка исключается ввиду того, что для воинов, уподоблявшихся волкам, на этот счёт имелось особое обозначение — úlfhéðnar «волчьи шкуры» (úlfr, волк, héðrin, шкура); сравнительно с чем исландское húð, шкура. Соответствующее им боевое состояние отражено в германском имени Wolfgang (Amadeus Mozart) известного австрийского композитора и музыканта-виртуоза, которое то и означает, что «состояние волка».
Данный вывод проясняет эпизод 8-ой строфы драпы, в которой фигурируют в одно и то же время рычащие берсерки и завывающие волчьи шкуры, так как в одном и том же месте на поле боя сошлись два типа воинов, что и было отмечено скальдом. Здесь я хотел бы обратить внимание на одну не маловажную особенность перевода: слово «berserkir», в отличие от «úlfhéðnar», с древнеисландского не переводимо, по этой, видимо, причине в русскоязычном издании саги оригинальное слово оставлено переводчиками без изменений...
Был ещё третий тип воинов-оборотней, о которых не упоминает сказитель, так называемые svinfylkingi «свиные люди», по-исландски, svínafólk «свиной народ», использовавшие силу дикой свиньи, то бишь вепря или кабана, суть борова как тотемного животного начала, в своих боевых искусствах.
Второоснова корневого serk предположительно реализована как не производная в основе русского слова сорочка, длинная ночная рубашка, в мерке которой сохранилось что-то от покроя той меховой одежды, на которую когда-то шёл сорок соболей. Некогда сóрок обозначало не числительное «40», как сегодня, а было существительным мужского рода и означало меру подсчёта для дорогих мехов. Наряду с этой мерой была другая мера, применявшаяся при подсчёте гораздо более дешёвых сортов пушнины — сорочёк, как уменьшительное от сóрок. Это были существительные, предназначенные только для счёта, вследствие чего за одним из них закрепилось позже значение числительного. Сколько шкурок входило в понятие сóрок, о том уже достоверно никому не ведомо, но доподлинно известно, что из сóрока драгоценных шкурок можно было сшить одно мужское меховое платье, в нашем случае, длинную шубу или тулуп. С этой точки зрения весьма вероятно, что на пошив одного старинного мехового стандартного «сóрока» или гораздо более дешёвой «сорочки», будучи таким же уменьшительным, как и соответствующая ей мера, уходило до 40 штук собольих или куньих шкурок, или другой какой менее ценной рухляди; как сказали бы современники, сорок сороков соболя либо сорок сороков куницы, либо пять сороков соболя, да ещё двадцать семь сороков бобра. На что указывают и речевые обороты, такие как сорок сороков, множество церковных куполов; сорокоуст, церковное многоголосие; сороконожка, не потому, что 40 ног, а потому что много ножек.
Надо полагать, что такой тулуп или длинная шуба из медвежьего меха тоже носили название сóрок, поскольку в этом случае снять мерку можно лишь на покрой одного сорока медведя, что и нашло своё отражение в современном нам слове сорочка. Определённо, ни тулуп берсерка, ни длинная шуба его не могли быть скроены из «сорока сороков медведя» или бесконечно малого количества медвежьих шкур по условию. Более того, в то время, на которое падает указанное в старых книгах слово berserkr, сóрок уже был не меховым тулупом из медвежьей шкуры или некоторого количества волчьих шкур, а всего на всего длинной шубой берсерка...
Как дорого ценился мех медведя и насколько ценным был волчий мех на Руси в Средневековье? Ответ на этот вопрос более чем очевиден: ни с медвежьей, ни с волчьей шкурой не считались как с драгоценным сортом пушнины! Таким образом, основное значение слова berserkr по двум не производным основам — «медвежья сорочка», что и требовалось доказать.
Вывод. Исследуемое слово berserkr, хотя и встречается в древнеисландской письменной традиции, на что указывает скандинавский формант существительных «r», не является древнеисландским по своему происхождению, так как в нём отсутствует корень björn в значении медведя и serk в значении рубашки; отчего значение шкуры в нём является настолько же условным. В то же время в древнегерманских языках, таких как немецкий, английский, датский, данный корень в нужном значении медведя имеет место, хотя нет ничего даже близко к тому, что было бы похоже на древнеисландское слово в формате berserk, по той причине, что корень serk в необходимом значении «сорочки» из древнегерманских языков, полагаю, не выводим. В этой связи не убедительна та версия, которую выдвигают на основе представления о так называемой «голой рубашке» применительно к человеческой коже, равно «голой сорочке» или «голой шкуре»; скорее «голый меч» как меч обнажённый. Да и прилагательное «голый» в германских языках не имеет ничего общего с корневой основой ber: исландское nakinn, шведское naken, английское naked, немецкое nackt и тому подобное; норвежское nøgen. Остаётся версия происхождения артикуляторной формы берсерк из какого-либо северного диалекта русского языка, современного балтийским славянам. В случае этой южнобалтийской версии оба корня ber и serk будут соответствовать двум не производным основам в таких словах как берлога и сóрок. Чтобы не быть голословным, на гербе города Ярославля и Рыбинска в Ярославской области изображён медведь на задних лапах с секирой на левом плече...
P. S. В древнеисландском хорошо известен этноним serkir, сарацины (в единственном числе — serkr). Древнеисландские сказители упоминают топоним Serkland, страна сарацинов, а в некоторых из них сарацины и берсерки соседствуют вместе, как например в «Саге об Эгиле Одноруком и Асмунде Убийце Берсерков». На основании предложенной этимологии племенное название сарацины выводится из лексической формы сóрок и означает народ, одетый в звериные шкуры. Не исключено, что исконно воины этого племени в отличии от иных воинственных родов предпочитали платьям шкуры диких зверей.