Глава 3.
Сознание не давало себе остановки и с неясной целью гнало, гнало вперёд безвременный взор. Вот он уже поднимался над барханом, и Бахметов видел в долине море колышащихся человеческих тел – мужчин, женщин, стариков, детей – стоя на привале, все они готовились совершить дерзкий рывок через пустынные пески к благодати рек и фруктовых деревьев городов. Толпа совсем не была похожа на фантазию – люди переминались с ноги на ногу, и с расстояния уже угадывался смуглый цвет кожи и полные печали глаза. Заунывно выдувал воздух из полой трубки седой старик, и разлетавшиеся в стороны звуки на выдохе подхватывали стоном сотни людей. Взявшись за плечи друг друга, они выбрасывали сквозь зубы упругие слова – глядя в глаза себе и всему народу. Секунды затишья рассекал резкий клич, и двигались обозы через барханы, увязая колёсами колесниц в песке под ругательные крики погонщиков ослов. Сколько плача ещё придётся всем перенести – об этом не думал никто; все влеклись жаждой оазиса и прочного дома.
Весь мир для народа станет прочным домом в оазисе – никто об этом не знал, и только под макушкой дувшего в палку старика несвязно мельтешили картины бегств и новых возвращений, раздела земли и лишения её на тысячи лет. Как джинн вырывается из бутылки, взвился высоко дух неповиновения судьбе – никто не принимал беглецов, тыча пальцами с презрением голубой крови; нигде пока не было места прочного дома. Дух беспокойно пропитывался клетками особенности в противостоянии всему миру. За что судьба наказывает целый народ? За что? Можно ли презирать народ за его желание взять своё?
Месть для голубой крови пошла от нервных окончаний, обожжённых скитаниями и голосами предков – она долго зрела, не умея высунуть голову из песка страха и беспомощности; копилась в круговом унижении от не умеющих считать звёзды и деньги; цепляла имя в ночных переживаниях собственной бесправности; и, наконец, многоголовой саранчой выплеснулась на ждущие жатву поля мира. Залились поля желчью и ненавистью; а затем – и столицы, – жители их сами положили к ногам гордого народа свои деньги и свою свободу. Приобретённая гибкость ума позволила своим предвидеть логику развития будущего, а умение быстро считать – определить способы его скупки на корню. Сплочённость рядов народа способствовала ежечасным рекогносцировкам и выстраиванию клановых грибниц в любых новых условиях жизни.
Кто мог противостоять тайному союзу людей и ведущего их жестокого Творца? – риторические констатации ждали продолжения. – Видимо, только те, чей Творец был ещё более жесток; но нашлись бы такие на Земле? Сполна должны будут ответить за унижения все унижавшие, заплатить – все задолжавшие. В этой ненависти, быть может, есть место любви; но на всех её не хватит. Да нужна ли на всех? – ловил бессвязные мысли Бахметов. – Всегда кто-то кого-то унижал и заставлял платить. Никаких тектонических сдвигов – и опять кто унижаем – тот и платит. Откуда у людей тяга к всеобщему счастью? Человечество к нему неспособно, и никогда не будет способно. А уж кто будет его унижать – разве это имеет значение?