Это вторая глава моей онлайн-книги. Первая тут.
Глава 2. Для себя.
Я резко вскакиваю, и ровно в этот самый момент в палату заходит медсестра.
- Напугала? – спрашивает медсестра холодным, безразличным голосом, и я вижу, что ей абсолютно неинтересно, что я отвечу.
- Да нет, - неопределенно буркнула я, ослепленная резким электрическим светом, готовясь к экзекуции.
Молодой врач, очевидно, решил, чтобы мне жизнь малиной не казалась, ну и так, на всякий случай, назначить уколы обезболивающего два раза в день и витамины, тоже в виде уколов.
Позже выяснилось, что он просто забыл их отменить после приступа, с которым меня привезли.
Процедуры были закончены, медсестра ушла также внезапно, как и появилась, попутно щелкнув выключателем.
На улице было ещё темно. Я встала и подошла к окну. Снег падал пушистыми хлопьями. Зима выдалась какая-то промозглая и серая. Теплая погода сменялась заморозками, так что снег не успевал накапливаться.
На улице становилось все светлее. Белое как чистый лист небо и белый двор больницы наводили тоску. В углу двора завершало эту унылую картину жизнеутверждающее здание морга с открытой настежь дверью.
Днем я часто подолгу смотрела в окно, видела, как к моргу подъезжают машины, грузят свой скорбный груз и уезжают в последний путь. В такие моменты мне становилось страшно, я отворачивалась и старалась не думать об этом. Так было и сейчас.
В это утро мне даже не нужно было придумывать, чем отвлечь себя от дурных мыслей. Я смотрела на белый лист неба и не видела ничего, кроме своего бесконечно повторяющегося в мозгу сна. Белое полотно неба было для меня словно экран в кинотеатре, на котором снова и снова проигрывался мой сон. Я сжала свой кулак, разжала и посмотрела на ладонь. Конечно, никакой пуговки на ней не оказалось.
«Кто этот парень? К чему вообще весь этот сон?», – разум ждал ответов, но не получал их.
«Нужно поподробнее расспросить врача, что за уколы он мне прописал», - пошутила я про себя, чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей.
Я отвернулась от окна и подошла к зеркалу над раковиной, чтобы умыться. На меня смотрела девушка с бледным лицом, широким лбом и темными глазами. В полумраке зеленая радужка глаз и зрачок сливались в единое темное пятно, так же как у ведьмы в одном из недавно вышедших голливудских кинофильмов.
Взгляд был печальный.
Нет, не от того, что меня мучал сон, просто от природы у меня всегда был задумчивый и грустный взгляд. Меня даже спрашивали иногда «что случилось?», очевидно, думая, что я грущу, но нет, просто вот такая особенность моих глаз, изображать задумчивость и легкую печаль.
А ещё мною уже давно подмечено, что не только глаза зеркало души, но и волосы. Мои волосы были длиной до плеч и в это утро отражали весь яростный хоровод моих мыслей. Волосы мои не как у героинь фильмов и сериалов, отнюдь не до пят, и, когда они собраны, отнюдь не толщиной с руку, как хотелось бы.
Совершенно обычные, разве что цвет имел не совсем обычный оттенок. Золотисто-русый с пепельным отливом, как-то допыталась я у мастера, который планировал закрасить его ровным темно-каштановым тоном.
Это сочетание слов я запомнила, оно настолько мне понравилось, что впредь я зареклась более не красить свою шевелюру, пока не увижу седые волоски на голове.
Мои волосы, как и у всех, наверно, имеют свойство переливаться и незначительно менять цвет, под настроение хозяйки. Например, в момент выхода в «свет», на очередной корпоратив, они блестели рыжиной, а в домашней спокойной обстановке больше отливали пеплом. Летом у виска появлялась белая прядь, которую я старалась прятать за ухо, а зимой вся шевелюра становились приглушенного желтого оттенка, словно далекое и холодное солнце за окном.
Сейчас в полумраке волосы казались мне темно-серыми, почти черными. Они были растрепаны и едва касались белых худых плеч.
Частые мои нервные переживания о состоянии здоровья вконец измучали моё тело, я была худая, поэтому фигуру мою нельзя было назвать слишком женственной, но до известных всех модельных параметров оставалось убавить ещё несколько сантиметров в талии и бедрах. Но я не стремилась к этому, мне всегда казалось, что параметры моделей отражают не красоту тела и души, а состояние изможденности.
В моем случае вкусная еда была обязательным условием моего существования.
В стесненных условиях больничной палаты, когда у тебя всего один спортивный костюм или халат, не нужно делать макияж и укладку, не надо спешить на работу самое главное развлечение - это ожидание завтрака, обеда и ужина. Особенно это увлекательно, когда меню в больнице либо отсутствует совсем, либо оно месячной давности.
Ещё одно из немногих развлечений лежа смотреть в потолок и размышлять о грядущем.
Этим-то я и решила заняться в данный момент, потому как созерцание себя в зеркале не производило на меня хорошего впечатления, да и ответа на свой сон я так и не нашла.
Сейчас я лежала в полумраке своей палаты в гордом одиночестве и размышляла о фразе, которую прочла в одной интересной книжке, но тогда смысл её был мне не совсем понятен.
Автор книги утверждал, что нужно жить «для себя». Меня смутила такая формулировка, ведь жить для себя – это все равно, что стать эгоистом и преследовать только свою выгоду.
Но теперь я нашла новую трактовку этой мысли. Делать или жить для себя - это значит делать и жить так, как сделал бы ты что-то для себя и жить так, как если бы ты никому и ничего не был обязан.
«Масло масленое. Говори проще, стиль жизни - эгоизм», - вмешался в течение мыслей вездесущий разум.
- Нет, не так,- парирую я. – Если, например, ты изучаешь историю Древней Руси, только потому, что это тебе нравится, то ты делаешь это для себя, а значит качественно и с полной самоотдачей. А если ты изучаешь историю политики и права зарубежных стран только потому, что нужно поставить в экзаменационной ведомости зачет и закончить наконец-то ненавистную магистратуру по направлению «Юриспруденция», то это ты делаешь для преподавателя, системы образования, родителей, карьеры... Самоотдачи в таком действии процентов на тридцать с натяжкой.
«Ну и насколько это правило применимо ко всему, что ты делала в своей жизни?» - вполне закономерно вопрошает рассудок.
-Моей мечтой было занятие танцами,- легкая волна воспоминаний уносила меня на несколько лет назад, где-то далеко заиграла музыка, мысли струились легко и непринужденно. - В раннем детстве я грезила тем, что буду танцевать бальные танцы или стану балериной, но в нашем захолустье в танцевальных кружках изучали только русские народные танцы, да и те какие-то непрофессиональные по принципу два притопа, три прихлопа.
Занятия русскими народными танцами казались мне неимоверно длинными, доисторическими и смешными. Я дурачилась в перерывах, делала разные танцевальные движения и па, смешивая русские народные движения с теми, что видела в современных музыкальных клипах, а потом стала замечать, что мои движения появляются в танцах, которые ставит преподаватель.
Она наблюдала за мной и включала мои «выкрутасы» в танцевальные номера, но ничего мне об этом не говорила.
Для кого я занималась? Не для себя, это уж точно. Я ждала похвалы от преподавателя, но, не дождавшись, ушла.
Мечта танцевать настигла меня снова уже в сознательном возрасте, лет десять спустя, будучи уже замужней дамой. Однажды, я наткнулась на объявление о пробном бесплатном занятии парными танцами и решила хотя бы просто сходить посмотреть.
Было интересно наблюдать за лицами людей, которые танцуют «для себя». Их улыбки, их движения заставляли меня улыбаться им в ответ и гореть от нетерпения присоединиться к ним. Из предложенных для изучения танцев был странный танец под названием кизомба, на остальные направления мест не было.
-Ки.. Что, простите?- спросила я администратора с разочарованием в голосе. В моем мозгу представлялся танец африканского племени над убитым мамонтом.
- Кизомба – это парный танец, вам он точно понравится. Приходите завтра в пять, – дружелюбно и с пониманием моего замешательства ответила девушка, но больше ничего не сказала.
По дороге домой я размышляла о танце «кизомба» и в моем сознании к африканскому племени, состоящему из мужчин, пляшущих над убитым мамонтом, присоединились ещё и девушки, парные их танцы происходили под бой барабанов и вопли соплеменников. Среди них в леопардовой шкуре и костью в носу дико скакала я…
- Хорошо, я приду, - смело сказала я себе и улыбнулась собственным мыслям.
И вот я пришла на первую тренировку. В зале появилось ещё несколько человек. Всего было восемь девушек и шесть мужчин, все разного возраста.
«Так вот какое ты, моё племя», - не унимался разум, со своими ехидными шутками.
Нас начали учить каким-то шагам и поворотам и уже через 20 минут мы стояли в парах. Было очень неловко стоять близко к незнакомым людям почти вплотную, но интересно и необычно.
Включилась плавная музыка с мягким пульсирующим ритмом. Я повторяла шаги, мой партнер тоже, у нас неплохо получалось и, таким образом, уже на первом занятии я поняла, что кизомба – это то, что мне нужно.
Спустя месяц занятий тренер объявил нам о намерении устроить вечер через пару дней в одном танцевальном кафе, сказал всем непременно быть и был таков.
Я ждала этого дня, как школьницы ждут выпускного вечера. Думала, что надеть, какую прическу сделать, какие туфли подобрать…
И вот он настал. На расспросы мужа, чем я там, на танцах занимаюсь, я отвечала что-то невнятное. Мне не хотелось его расстраивать, я знала, что он будет ревновать, кричать и топать ногами, если узнает, что танцы парные, поэтому приходилось действовать по принципу «ложь во спасение не грех».
Кафе было уютным. В одном зале размещался танцпол, а в другом стояли столики, за одним из них сидели мы с подругой и пили кофе.
- Как думаешь, нас пригласит кто-нибудь – спросила Наталья, робко оглядываясь по сторонам.
- Ну конечно! – задорно отвечаю ей я. Мне нравится это кафе, эти люди, я чувствую себя счастливой и довольной происходящим, в крови плещет адреналин. – Давай только переместимся в зал, не сюда же прямо придут кавалеры за принцессой Натальей.
- Почему бы нет, - откидывает волосы и вполне серьезно говорит подруга.
Она обеспеченная и ухоженная девушка. Её богатый отец выдал её замуж за такого же богатого отпрыска какого-то чиновника. Она занималась конным спортом и любила плавать, не умела готовить, стирать, шить, но, тем не менее, была неплохим человеком, открытым, добрым и дружелюбным.
Мы, смеясь, заходим в танцевальный зал. Там темно, мелькают цветные лучи, очень громко играет сальса, пары в танцевальном пылу выписывают что-то невообразимое.
- …Сальса, не люблю этот танец, - кричу я подруге на ухо.
В ответ она просто неопределенно пожимает плечами и садится на диванчик у стены.
И вот сальса заканчивается, начинается другой трек, я слышу, что это кизомба и жду, когда же кто-нибудь пригласит меня на танец.
Вижу, что к Наталье подходит мужчина средних лет, приглашает её и она уходит с ним танцевать, задорно подмигнув мне.
- Потому что на десять девчонок… - приходит мне на ум старенький мотив.
Я смотрю на красивую пару, явно профессиональных танцоров и по-доброму им завидую.
- Разрешите, вас пригласить? – спрашивает меня голос справа.
Я поворачиваю голову, передо мной парень, лет двадцати пяти. У него короткая стрижка и удивительно красивая улыбка. Он протягивает мне руку ладонью вверх, я встаю, кладу свою руку на его ладонь и несмело добавляю. – Да, конечно.
Мы встаём в пару и начинаем танцевать. Я анализирую происходящее и прихожу к выводу, что раньше на занятиях я его не видела, а значит, он из старшей группы и танцует он определенно лучше, чем я. А вдруг он выкинет какой-нибудь финт, а мы его еще не проходили, и я наступлю ему на ногу?
- Господи, только не позволь ему вытворить что-нибудь этакое…- молю я Всевышнего.
Но моя молитва, очевидно из за громкой музыки, не дошла до места назначения.
-С тобой легко танцевать, как тебя зовут? – спрашивает парень.
- Мила. Почему легко? – слегка отстранилась я и заглянула ему в глаза.
Глаза у него большие и добрые, он чуть выше меня. Когда улыбается, на щеках появляются ямочки, безусловно он был хорош собой.
- Тебя легко вести, ты расслаблена и слушаешь партнера, - ответил он и тут же изобразил такое, чего мы точно ещё не проходили. Я чувствовала, что ведет он уверенно, что он точно знает, что делает и подчинилась ему.
Пируэт получился красивый, я поняла это по взгляду Натальи. Она смотрела, что называется, открыв рот, но я не стала ей мстить подмигиванием и просто сделала вид, что не заметила её в толпе.
Кавалер представился, его звали Сергей. Музыка, к несчастью закончилась, началась другая более быстрая.
«Бачата», - подумала я, посмотрела на своего кавалера, тихо и грустно сказала ему.- Спасибо.
Затем слегка склонила голову, присев как в реверансе, но он не отпустил мою руку, улыбаясь он сказал:
- Потанцуем ещё?
-Это же бачата, я не умею…
Но я не успела договорить, он взял меня за одну руку, потом за другую мы встали напротив друг друга на приличном, в отличие от кизомбы, расстоянии.
-Делай два шага вправо и два влево в такт музыке, вот так.
-Хорошо.
«Два влево, два вправо» - крутилось в моей голове.
Я смотрела ему в глаза и пыталась предугадать следующее действие. Следующее действие заключалось в том, что он просто кружил меня, держа то за одну руку, то за другую, но все в том же ритме, с теми же шагами.
Вдруг в какой-то момент он оказался позади меня, мы также делали шаги вправо влево, он положил руки мне на талию, а я стояла к нему спиной.
«Два влево, два вправо» - повторяла я про себя и улыбалась.
Затем он убрал руки с моей талии и взял меня за руки. Получилось нечто напоминающее объятие знаменитой влюбленной пары на носу Титаника, когда девушка стоит впереди спиной к мужчине, а мужчина находится за её спиной, при этом держит её за руки и делает два шага вправо, два влево.
В этом не было ничего пошлого, он не прижимался к моей спине, но когда я повернулась к нему лицом, мир для меня изменился. В свете софитов я видела только его, он улыбался мне. Лицо его светилось счастьем, таким, какое может возникать только во время танца, мое, очевидно, выражало те же чувства.
Нет, я не влюбилась, хотя это ощущение было похоже на влюбленность, позже я назвала этот момент «магией танца».
Затем снова заиграла кизомба. Третий наш танец подряд вызвал подозрение у всех присутствующих и косые взгляды, но мне было всё равно. Плавный ритм кизомбы успокаивал меня, я улыбалась и слушала партнера, слушала не слова его, так как он молчал, а движения.
В таком приятном трансе я вдруг явственно ощутила на себе чей-то тяжелый взгляд. Моё сознание вернулось, и начало тревожно ощупывать публику, что смотрела на нас. И тут у входа в танцевальный зал я увидела грозную фигуру своего мужа.
За чередой танцев я не заметила, что время, щедро отпущенное мне мужем, уже закончилось. Он подъехал, ждал с полчаса, а потом психанул и зашел в кафе.
«Сейчас Золушка превратится в тыкву», - съехидничал мозг.
Тут Всевышний все же обратил на меня внимание и музыка закончилась в этот самый неловкий момент. Я со всех ног бросилась к выходу. Скандал произошел в машине и был подобен разорвавшейся бомбе, но я не отвечала на колкости мужа, я была ещё в том зале и в том танце. В итоге муж поставил мне ультиматум: либо он, либо танцы. В итоге мы сошлись на таком компромиссе:
-Танцуй, но только одиночные танцы, - сказал, как отрезал супруг.
- Что ж, тогда танцы живота пойду изучать, - ответила я ему, и на том конфликт был исчерпан.
На занятия танцами живота я ходила раза четыре. В компании престарелых бабушек и женщины-преподавателя с огромными накладными ресницами, проходили мои унылые тренировки. Она не объясняла, как и что нужно делать, просто включала музыку и делала движения, которые мы должны были за ней повторять. У меня получалось, но я не испытывала от этих танцев никаких положительных эмоций, только усталость.
-Согласно принципу «жить для себя» занятия кизомбой были «для меня», занятия танцами живота для мужа, - подытожила я.
- Очень эгоистично,- заметил разум.
-Речь не об эгоизме, а о том, когда ты можешь быть самой собой и не зависеть от мнения других людей, даже самых близких. Когда тобой никто не манипулирует, не угрожает и не закатывает сцен. Когда выбор – это только твой выбор и винить, в случае его неправильности ты будешь только себя.
Но если он окажется верным и правильным, если ты будешь получать удовольствие от своего занятия это не эгоизм, это счастье, которому люди склонны завидовать и отнимать, поэтому показывать его и говорить о нем нужно как можно реже. Позже жизнь объяснила мне, что жертвенность зачастую никому не нужна.
И я решила - отныне я буду жить только «для себя» и…
Пылкое рассуждение моего сердца прервал звук открывающейся двери и крик дородной женщины в белом халате:
- Завтрак!
Глава 3. Если хочешь изменить мир, начни с себя.