Глава 2.
Случайные реминисценции переваривались мгновенно; и, подверженные неизвестно откуда взявшейся эмоциональной оценке, шифром выворачивались – в странной пропитке распевом заклинаний – в безудерж восприятия глубин человеческой истории. С останавливавшимся пульсом Сергей наблюдал новые сюжеты, и участвовал в них каждой клеткой потребности сердца рваться наружу. Перед глазами земной шар окутывался линиями корабельных дорог, заплетался сеткой жаждавших наживы устремлений – крайне быстро части света вдруг начинали задыхаться смрадом текущих по миру ручьёв-караванов людей, вооружённых стилетами, молитвой и набивавшей оскомину одержимостью обладать.
Бахметов озирался в ужасе ожидания больших несчастий. Кровь заливала равнины, поднимаясь воплем до вершин гор. Выходили навстречу беде самые отважные, и растворялись в вечности тысячами; оставляя в утеху алчности своих жён, сестер и дочерей. Обогнув все материки, дух алчности – Бахметов видел, просто кожей чувствовал этот дух – обнял, наконец, своим выбором медоносные земли Мама-Пачи, жившей заботой сыновей Тескалипоки и Мишкоатля. Сергей беззвучно шептал забытые с Грюнвальда имена в попытке растрясти непривычные для этих мест силы бдения, но динамика наблюдаемого явно застряла в холоде прошлого – изменить, увы, ничего было нельзя. Созерцая красоту благодати, дух вроде завис и вдруг обвалил всю свою слизь на туземную череду менявшихся поколений. Земля сжалась от липких объятий срывавших с неё одежду пришельцев; и, увы, была обречена отдать насильнику цвет лучистого здоровья. Полвечности простирали руки Тескалипоки и Мишкоатль к лицу Мамы-Пачи, моля о силе и мести, но тщетно – сердце её остановилось от судорог бесконечных страданий. Земля была стерилизована, и с неё содрали скальп. Дети Мама-Пачи беззвучно шевелили губами в непонимании тяги чужаков к обогащению до тех пор, пока губы не застыли.
А дух окончательно накрыл землю контурами новых остроконечных крыш, фабричных стен и труб – без устали задувал он в каждое жилище гарь алчности, лжи и безудержного азарта. Рулетка фортуны в дикой скорости вращения успевала одаривать страждущих безмерным изобилием – подчеркивать свою избранность многим приходилось, отправляя в иной мир вчерашних и сегодняшних товарищей; некоторые из неудачников стрелялись от напряжения поиска камней и металла. Желание стремительного насыщения выплеснуло на просторы материка несметную чёрную массу тлей, и она стала изо всех сил тянуть жизненные соки Мамы-Пачи. Дух беззакония потребовал для себя оформления закона, и наступил жёсткий порядок, лишь иногда сотрясаемый чрезмерными стараниями алчущих за счёт менее старавшихся алкать.
Равные права на строительство порядка сильно восхитили строителей, и они решили стяжать себе право внушать любому восхищения ими – завладев волшебным источником управления алчностью, строители уже требовали у Земли присягу на верность самой идее строительства. Горделиво посматривали зодчие на дело своих рук, а глубины их сердец распирали порывы ширить и ширить пространство строительства. Лишь по ночам дух алчности отпускал тела строителей в необходимости оценки текущих побед. «И в чём тут смысл?» – глядя перед собой в одну точку, шептал Бахметов. – «Алчность ради алчности?».