Греческой деревни Лаки
нет на карте Крыма.
Мёртвых некому оплакать:
столб огня и дыма
подымался надо всеми
запертыми в храме.
Как бы ни летело время,
жжётся это пламя.
На земле седой и древней
только сердце стынет
над сгоревшими в деревне ―
за год до Хатыни.
Это пламя станет злее.
И в его завесу
черноты добавит, тлея,
пепел из Одессы.
Жизнь за жизнью отнимая,
превращая в уголь,
запалят в цветущем мае
мирный Мариуполь.
Факел кто поднял и тычет
устрашенья ради?
Нет и не было различий:
сжёг людей ― каратель.
Чернороты. Черносерды.
Пляшка с керосином.
Те же фото. Те же беды.
Тот же нрав крысиный.
Та же тьма, и всё чернее
ненависть и злоба,
потому что не имеют
ничего иного.
Знак дадут ― они натянут
маски без лица. И
генетическая память
как у полицая.
И от рук, и от одежды
так же тянет гарью,
и огонь, и ужас прежний.
Лишь война ― другая.