Кто смотрел фильм или читал книгу «Дети капитана Гранта», знает, как можно пометаться по миру в поисках решения вопроса из-за каких-то недостающих слов в тексте. Неполнота информации – это отдельная тема, которой «почему-то» не уделяется достаточно внимания. В этой статье я хочу его кое на что обратить.
Тема вопроса: историческая правда, которую одни пытаются восстанавливать по рассказам-пересказам со слов очевидцев, а другие во главу угла ставят документ. То, что написано в документе, у них святая правда, остальное принципиальный миф. При этом сами же документы далеко не всегда предоставлены для ознакомления всем желающим: какие-то из них обнародуются, к каким-то дают допуск только тем, кто выхлопотал разрешение посмотреть, а какие-то находятся под грифом «секретно» за семью замками. И сколько они должны быть под этим грифом, решает не народ, а власть, и она же имеет полномочия повторно наглухо засекретить то, посмотреть что до этого ещё кто-то мог получить разрешение.
Суть этой системы я понимаю примерно так. Допустим (образно говоря), есть в народе какие-то настроения, связанные с почитанием какого-то борца за какое-то дело, которого они считают героем. И эти настроения не очень сочетаются с политикой власти, которой она хочет получить одобрение. И тут она достаёт из архива документик, в котором значится, что сей герой был завербован теми, кто как раз считается врагами правого дела. Вот она его подписка о том, что он согласился сотрудничать, вот интересные детали дела, вот она правда (вроде как), и возразить вроде как нечего. Противники настроений сразу тыкают сторонников в вывод, какие те дураки, те притухают, политика власти приободряется.
Но вот однажды нужда в старом курсе политики отпадает (или власть сменяется), и начинается нужда в чём-то практически противоположном. И тут появляются ещё документы, из которых вполне логичным образом следует, что подписку он такую дал за отсутствием выбора. Заняв место, которое в ином случае всё равно занял бы кто-то другой, он на самом деле спасал целый ряд борцов за правое дело. И сдавая системе совсем не то, что она от него хотела, он наносил добро и причинял пользу. Вот они их дела, которым был бы дан дальнейший ход, если бы по ним было добавлено информации, вот они их воспоминания (которые так к месту обнаружились), и вот он совсем другой ход соображений, ведущий к совершенно другим выводам. Так что теперь дураки те, кто тыкали сторонников нашего героя, а эти снова праведники, и политика системы может делать галс в другую сторону.
Но поскольку в государственной политике вечных истин не бывает, через какое-то время появляется нужда в новом повороте, теперь снова в обратном направлении. А поскольку народ не настолько глуп, чтобы наступать на одни и те же грабли по-одинаковому, появляется новый документ. Оказывается, герой-то наш был осведомителем не у одних, а ещё и у других. У тех самых, которых все считают врагами – и правые и левые. И тут уже не отвертишься – работал на врагов, оказывается, падла. Что тут возразить? Вот теперь-то наконец мы правду и узнали – какими наивными кажутся теперь те, кто пытались рассуждать, не зная этого момента.
Но поскольку вечной правды у власти не бывает, не может быть её и подвластного им народа. И настанет время, когда будет обнародован документ, в котором системой было согласовано, чтобы забытый герой работал на врага, но он, оказывается, был двойным агентом, сослужив народу ценнейшую службу (и вдвойне героем по совместительству), так что смело можем менять настроения с таким радикальным поворотом, какого ещё и не было.
В меру того, насколько имеющийся документальный контент в архивах даёт возможности власти спекулировать смыслом, возникают сомнения в смысле доверяться выводам, делаемым из предоставляемого набора документов. И пусть даже локально все запечатлённые в документах события могут быть чистой правдой. Но будет ли народу от такой правды лучше, чем если бы ему никаких документов вообще не давали? Такая правда полезна лишь тем, кому она выгодна (обычно ушло и сиюминутно), ну а тем, кто от правды хочет чего-то большего, доверять к документам такой системы не станет. Ну покажут мне такой документ, ну посмотрю я его, ну приму к сведению, но большего, извините, не обязан. И чьего-то права требовать от меня каких-то выводов, основанных на этом документе, я не признаю. Поэтому, если кто-то хочет тыкать меня в какие-то документы и чего-то требовать, должен предоставить:
- доказательство того, что нигде не припрятано ничего, что может изменить ход делаемых из документа выводов.
- доказательство того, что не могло быть уничтожено что-либо из такой категории.
- доказательство того, что в то время было задокументировано всё, что необходимо для полноценного и уравновешенного хода рассуждений.
- доказательство того, что в самих документах не могла быть написана неправда (хотя это уже отдельный разговор, и об этом поговорим в другой статье).
Впрочем, понятное дело, кому такой подход не понравится: тем, чьи возможности доказывать своё уменьшаются с ростом людей, способных смотреть шире. Будут придумывать предлоги, чтобы отвернуться.
Продолжение тут.