Вы слышали когда-нибудь про великие вина Франции, Италии, Испании, да даже США? Конечно, слышали.
Да, даже США, где наш соотечественник Андрей Челищев после окончания сухого закона поспособствовал созданию великого вина, в частности, каберне совиньона от "Болье": Beaulieu Vineyard, BV, Georges de Latour, Private Reserve 1947 (отсюда).
А есть ли в России великие вина? Нет. Наверное, никто не возразит, что есть.
А могут появиться? Отрасль ведь развивается, что ни год - то несколько новых проектов, каждый амбициознее другого. Каждый знает, что это винодельня Лукойла, а эта ВТБ, а есть и Ростеха, да даже службы внешней разведки и Банка России.
Вот и до планки 90 баллов по Паркеру в этом году дотянулись (Сикоры Рислинг 2016, Лефкадия Резерв 2012), а где есть 90 баллов, там же и до отметки в 99 недалеко?
Я считаю, нет ни единого шанса. Великого вина России нет, и в текущей ситуации не будет.
И дело даже не в том, что 70-80% винодельческих хозяйств жизнеспособны только в условиях постоянного потока инвестиций, а на самоокупаемость смогли выйти только крупнейшие заводы, да и то через многолетние костыли "балка".
И не в том, что винные проекты в нашей стране чаще привязаны к одному конкретному человеку, а если он (особенно в условиях пандемии, когда все стали вдруг почти равны) - "того", то никто не поручится, что не повторится история Цимлянского завода, производившего даже до середины 2010-х годов очень неплохие вина.
И даже не в том, что наши старые лозы, если где и сохранились, то преимущественно могут быть использованы в декоративных целях, а те лозы, которые посажены по мировым практикам, в лучшем случае достигли 15-20 летнего возраста, что даже с позиций Аргентины и Чили выглядит смешно. Там та же Мендоса даст вино по 10$ за бутылку с сорокалетних лоз.
Впрочем, если будет кому ухаживать, да не случится катаклизмов, наши лозы тоже состарятся, мое видение, нам не получить великого вина по причине невозможности стратегии создания винных коллекций.
Что у них?
Во всем Мире вино - это не только часть обеденного стола. Вино, кроме того, что является алкогольным напитком - это предмет коллекций.
Знаменитое Domaine de la Romanée-Conti (в обиходе "Романе-Конти") не производит вина, которое пьют. Конечно, в любой момент находится какой-нибудь веб-миллионер, либо футболист, успешно пинающий мяч на задворках Катара, который ради селфи откроет такую бутылку, а то и ящик, но в глазах винного сообщества это выглядит как Ламборджини, оправленный на полной скорости с обрыва в море. Кадр эффектный - машину жаль.
Это инвестиционный коллекционный инструмент. Релизы вин подобные "Романе-Конти" расходятся между привилегированными лицами, которые потом его могут либо перепродать, либо оставить у себя для того, чтобы перепродать впоследствии еще дороже.
"Романе-Конти", кстати, самый дорогой, но не самый эксклюзивный производитель Бургундии - эта пальма за Bâtard-Montrachet (отсюда).
Это целая индустрия создания, обмена, хранения и вывода на аукцион коллекционный вин.
Обратимся к Шампани. Первым престижным шампанским считается Dom Perignon 1921 года, разлитый в 1936 году. Подготовка релиза (винификация и выдержка) заняли 15 лет! Он кстати продавался сравнительно недавно на аукционе Christies (в 2004 году), две бутылки ушли за "смешные" $8 225, что не сравнить с $ 558 000, отданные за Romanée Conti 1945 года (в 2018 году).
Почему? Ошибки хранения - по оценке экспертов это был уже уксус, а не шампанское, но как элемент интерьера Dom Perignon на 8000$ с копейками потянул.
Есть и примеры от Pol Roger 1914, бутылка которого, дегоржированная в 1944 году, а выпитая через 50 лет в 1994 (случай описывается в книге "Шампанское" Р.Юлин), была превосходной на вкус.
Аукционы, продажи, релизы двадцати-тридцатилетней давности. Рикард Юлин (известный шведский эксперт по шампанскому, которого я уже упоминал чуть выше) рассказывает о домашней традиции в день прихода шведской весны открывать шампанское 1975 года. Остается только догадываться, во сколько ему обходится такой обычай.
Это западный Мир вина, где вино можно приобрести сегодня, а через 15 лет оно будет стоить в 2-3 раза дороже. Половину можно попробовать самому, а половину отправить на аукцион.
Это стимулирует покупателей вкладываться в коллекции, делать инвестиции не в хозяйства, а в релизы, которые иногда бывают раскуплены еще до того, как завершится винификация, при этом оборудовать и сертифицировать собственные хранилища, либо арендовать специализированные.
Для производителей это стимул работать вдолгую - доводить продукцию до совершенства, вырабатывая свой уникальный стиль.
Стиль рождается из подхода к сохранению терруара, к подготовке релизов из крошечных партий винограда, выдержке на осадке в течении десятилетий, чистой эффективной технологии. Все эти усилия приносят те самые баллы от 95 и выше.
Эта система баллов во многом создана не для текущей оценки вина, а для инвестиционного прогноза.
А что у нас?
У нас - ЕГАИС, единая государственная автоматизированная информационная система, введенная для контроля алкогольного оборота на территории РФ.
Сама система неплоха. Пока на западе отдельные производители пытаются защитить свою продукцию с помощью блокчейна (речь об одном из самых подделываемом Penfolds), у нас ЕГАИС исполняет эту функцию. Если потребитель покупает "Массандру" по чеку - с вероятностью близкой к 99.999% эта бутылка была выпущена на заводе в Ялте (конечно, если он покупает канистру спирта у проводников, то тут никаких чеков нет, но здесь каждый действует на свой страх и риск).
Но в этой системе заложена только простая цепочка: производитель-оптовик-розница-потребитель. После того, как в магазине пробивается чек, бутылка считается проданной, и это конец истории.
Согласно действующему российскому законодательству продать бутылку вина повторно, при этом оставшись в правовом поле, невозможно.
Почему в стране с ЕГАИС невозможно великое вино?
ЕГАИС попросту перечеркивает все те преимущества, которые может дать коллекционирование вина, да и прочего премиального алкоголя, оставляя российскому потребителю исключительно столовое вино местного производства.
Маркировку "столовое" сейчас можно применить к абсолютно всем винам, производимым в России. Коллекционных нет, и быть не может.
Упомянутое выше Романе-Конти тоже, по сути, становится столовым, пересекая границу РФ. Его, конечно, ввозят, но в расчете на футболистов, играющих в футбол не только ногами, но и головой.
Интересно отметить, что высшее партийное руководство СССР было значительно более сведущим в вопросах коллекционных вин, чем те, кто находятся у власти сейчас.
Инкерман, Коктебель, Саук-Дере начинались не с виноградников, а с метростроя и проходчиков, закладывающих будущие тоннели для хранения вин в известняке.
Коллекции вин СССР создавались на уровне государства. Причем уровень этот был признан на мировых аукционах. Вина "Массандры" продавались на аукционах Кристис и Сотбис с 1990 года. Другое дело, что коллекция на этих аукционах была продана практически за бесценок - вина мало, кто знал.
Были ли они великими? Вряд ли. Просто хорошо выполненные вина разных лет. Традиция же практически осталась похоронена.
Что производится сейчас?
В "Массандре" по-прежнему что-то из года в год закладывают. В этом нет какой-то экономической стратегии - по сути, это сувенирная продукция долгого хранения. Вот и недавно что-то заложили к столетию окончания Великой Отечественной Войны (отсюда) - 1000 бутылок просто для информационного повода.
А на Дербентском Коньячном Комбинате говорят, что херес 2001 года - это последний релиз. Больше он производиться не будет. Невыгодно по всей видимости. Бутылку молодого мерло они продают за 300 рублей, а херес двадцатилетней выдержки везде лежит по 700.
Периодически Инкерман проводит благотворительные аукционы, выставляя 5-7 позиций 20-40 летней выдержки. Но это тоже больше для информационного повода, чем с экономических позиций, на то это и благотворительные аукционы.
Есть ряд производителей, кто в перспективе мог бы выйти с коллекционными винами - Сатера, Лефкадия, Дивноморское. Но с высокой долей вероятности их потенциальные вина будут выпиты в ближайшие год два, а те единицы, что останутся в частных руках, просто рано или поздно будут подарены, либо так же выпиты из любопытства через несколько лет. На аукционы им не попасть.
Но даже эти производители, несмотря на то, что все они делают игристые классическим методом, не могут себе позволить такой горизонт планирования, чтобы игристое 2020 года дегоржировать в 2050!
Что делать?
Первый вариант простой - оставить как есть. Смириться с тем, что отечественное вино будет иногда дотягиваться в оценках международных экспертов до 90-92 баллов, и годится для сопровождения котлет с горошком.
Вариант второй. Ввести понятия вино столовое, вино коллекционное. Вторую категорию вывести из под действия закона об алкоголе, приравняв к сельхоз.продукции.
Такого вина будет заведомо не так много, поэтому нужно проработать детальные требования к его созданию - 36 месяцев выдержки, только международные сорта из признанных питомников, лозы не моложе 10 лет, партии не более 1000 единиц, да хоть только в "магнумах" - критериев можно найти десятки. И дать возможность этим винам продаваться свободно, как предметам искусства и антиквариата.
В этом случае, появится стимул для инвестиций в такое вино, а те немногие штучные производители, которые такое вино производят, смогут сформировать свою общность (в противовес картонному СРО, которое непонятно чем занимается), которая и задаст критерии штучного исполнения.
ЕГАИС же останется для масс-маркета. Он неплох для покупки безопасного алкоголя, но великого вина мы с ним не сделаем.
Подписывайтесь на канал!
И теперь еще и в Одноклассниках!
Чрезмерное потребление чего-угодно может привести к разным последствиям, и вино – не исключение.