- Здравствуйте, срочно нужен вызов. В квартире закрыта больная женщина. Не могу открыть дверь, - бешено орал и метался, как раненый зверь, двухметровый мужик в подъезде.
- Вы собственник квартиры? – спрашивали в ответ.
- Да-да, скорее, пожалуйста.
Кажется, что прошла вечность, когда Дима смог переступить порог собственной квартиры. Лена сидела в кресле лицом к окну. Казалось, что она безмятежно спала и не слышала никаких возгласов и криков. Её нежное худое лицо лежало на плече выглядело умиротворенно-спокойным.
- Пульс слабый, но есть, - отрапортовал МЧС-ник, прислушиваясь к сердцу.
Скорая, вой сирены и больница. Иванова открыла глаза. Опять этот жуткий запах больницы. Он въедается в рецепторы, проникает в каждую клетку и вызывает отвращение. Замелькали белые пятна медицинских халатов.
«Где я? Снова люди. Меня спасли? Зачем? Я не просила. Я не хочуууу, – в хаотичном порядке взрывались мысли. – Всё равно уйду. Мама, я хочу к тебе».
Через несколько дней на краю кровати сидел Дима и буравил Ленку пристальным взглядом. Небритое лицо, красные белки глаз и взъерошенные волосы говорили только об одном - он давно не спал. Его пальцы медленно скользили по простыне, подобрались к женской руке и плотно сжали до боли.
- Ты ещё сильнее поседел, - прошептала Иванова и поняла, какой ужас он совершила. – Прости меня, Дим. Я думала, что так будет лучше.
Мужчина молчал и продолжал сверлить её глазами. Казалось, что он будет сидеть и смотреть на неё целую вечность. – Прекрати, скажи хоть что-нибудь, накричи, ударь, но только не молчи, пожалуйста, - взмолилась Иванова.
Наконец, Михайлов наклонился совсем близко к женскому лицу и также тихо сказал:
- Солнце, пойми, что для каждой женщины всегда находится свой мужчина. Неважно, какая она: красивая или уродина, худая или толстая, молодая или старая, здоровая или больная. Поверь, если он любит, то для него эти мелочи не важны. Мне глубоко фиолетово, будут у нас с тобой дети или нет, я готов возить твою коляску всю жизнь. Мне нужно одно – чтобы ты была рядом. Поняла?
Иванова плакала, уткнувшись в мужскую рубашку.
- Я спрашиваю ещё раз, ты поняла? – строго спросил муж.
Лена затрясла головой и крепко обняла Михайлова за шею.
- Не бросай меня, - прошептал Дима ей на ухо. – Не бросишь?
Женщина мотнула головой и продолжала рыдать.
– Если ты уйдешь, я пойду следом.
Иванова отстранилась немного и, всхлипывая сквозь слёзы, сказала:
- Нет, не надо.
- Я так устал за эти дни.
- Ложись рядом и спи.
- Медсестра выгонит, - мужчина кивнул на дверь.
- Не выгонит.
- Завтра заберу тебя домой.
- Спасибо, я задыхаюсь от ненавистного запаха больницы.
На следующий день Иванова сидела в коляске посреди комнаты и ворчала:
- Тебя одного даже на несколько дней нельзя оставить. Ты посмотри, какой бардак развёл. Уборки на несколько дней хватит.
Димка сил на карточки возле жены взглянул в исхудавшее лицо и с улыбкой сказал:
- Поворчи ещё.
Женщина коснулась щетины на мужской щеке. Колючие волоски слегка щекотали подушечки пальцев. Она всматривалась в его глаза: лукавые, сероватые, с поволокой. Никто и никогда не смотрел на неё так нежно.
-Я дура.
- Самокритичность – ценная штука. Но ты не дура. Ты просто не знала, что такая любовь бывает. Теперь знаешь.
Автор: Ольга Айзенберг.