Глава 6.
– Что касается непосредственно вашего дела, то тут иллюзий быть не должно, – голоса чиновников суда менялись во времени. – Объектом преследования вы выбрали сам ценностный фундамент нашей цивилизации, – ах, нет – голос принадлежал профессору кафедры международного права мюнхенского университета – научного консультанта Бахметова в прошлой жизни. – Кого привлекать к суду? Людей? Организации? Бывших или действующих руководителей целых государств? Через какие инстанции будете проводить экспертизы документов? Независимых групп тут не бывает по факту первородного греха всей человеческой породы – любая же общественная организация явно или скрыто прибираются к рукам власть имущих структур – и не важно, происходит ли это под лозунгами патриотизма, защиты демократических свобод или через банальную выдачу миллионных грантов.
В достижении своих шкурных интересов мы ничем не отличаемся от Востока – разве что изяществом проворачиваемых комбинаций. А общественное мнение… Что с него возьмёшь? Обычная иллюзия возможности выразить своё мнение – в результате всё равно побеждают сильные мира сего. Да и мнение общественное сейчас с терпким восточным душком. Многие мигранты хотят чувствовать себя западными людьми, но их ценностные фантазии не идут дальше идей приобретения двухэтажного особняка – всё своё нутро они обнажают во времена свободы выражения мнения. Европу ждут страшные времена. Даст Бог, сам я это не увижу. Но пока я на этом свете – буду бороться. За всё лучшее, что у нас есть. Я уверен, что мы можем меняться, глядя на себя со стороны. Мы давно не менялись – уже века.
Мы уже забыли, что такое очищение. Немцы одни ужаснулись сами себе после рухнувшего рейха, а остальные? Остальные-то как? В войну ходили бледные, а потом щёки надули как победители. Как в старом анекдоте: ни урокам жизни – здравствуйте, ни Советскому Союзу – спасибо, ни первородному греху – до свидания. СССР по отношению к моей Германии повёл себя благородней, чем ближние соседи. И ненавидеть бы нам здесь друг друга ещё десятки лет, но тут пришла помощь из-за океана. Они нас перестроили под себя, понимаете? Мы уже не те немцы, французы, англичане и прочие бельгийцы – нашу идентичность переплавили долларом и своим мультикультурализмом. Мы изменились и внешне, и внутри что-то надломилось – будто сломали хребет. Ходим по земле, вроде, как прежде, улыбаемся, детей рожаем – а всё не так, как прежде – будто деревянные солдатики Урфина Джюса.
А под ногами разливаются волны потоков смуглых людей – они эмоционально размахивают руками, но сердце их спокойно и они знают, чего хотят. Они хотят отъять для себя кусок на нашей земле. – «Борьба за землю» – подумал Бахметов, вспомнив, как часто в свидетельствах показаний встречалось слово «земля». Но наши ходят как ни в чём ни бывало, и не чувствуют угроз. А тут пошли странные эксперименты с расширением прав всякого сукиного сына, и народ ещё более притих. Инстинкт самосохранения, наверное, потерян. Я откликнулся потому, что не потерял надежды на очищение Европы. Хоть даже и через Россию. Как ни стыдно сейчас оправдываться; но у нас, правда, очень большой потенциал.