С одеждой у Высоцкого в молодые годы была просто беда. Он чуть ли ни десять лет носил пиджак, сшитый из ткани под названием букле. Ткань прислала бабушка из Киева – там продавали этот австрийский материал. Сшили пиджаки Семёну Владимировичу и Володе. И ходил он в этом произведении портновского мастерства школьником, студентом, актёром – в буклетистом пиджаке Высоцкий на десятках фотографий. Этот пиджак можно увидеть в музее Центра Высоцкого на Таганке.
Нина Максимовна вспоминала: «Стремился он к модному, хотелось ему одеться, как его товарищи – Утевский и Бобров».
Его знакомый тех лет Виталий Войтенко вспоминает, как они собирали Высоцкого на показ в Театре на Таганке: «У него ботинки были перевязаны проволокой, изношенные брюки… Мы его одели, обули в своё. От нас в театр он уехал в новом пальто, приличных туфлях. Любимов его принял».
Образ актёра – это и его внешний вид. Отношение Высоцкого к одежде было особое. С годами него выработается свой стиль. Не носил пиджаков, кроме своего первого – из букле. Вот его обычный и знакомый до боли облик – водолазки, свитера, куртки. Аккуратные брюки. Джинсы. Он такой на многих снимках. Один раз он всех поразил в театре, потому что нарушил свой канон: на каком-то юбилее или празднике, когда все артисты сидели после спектакля за общим столом в буфете, вдруг входит Высоцкий в блейзере – строго-роскошном, и у него было точно такое же выражение, когда он смотрелся на себя в зеркало, как будто он смотрел на ту куртку коричневую, в первый раз купленную красивую вещь.
Вот каким он показался Марине в первую встречу в ресторане ВТО: «Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий, плохо одетый молодой человек», – встречает она его по одёжке. Но Высоцкий в день встречи с Влади совсем не считал себя плохо одетым. Он был, скорее всего, в своём знаменитом пиджаке из букле, которым очень гордился. Алла Демидова поможет нам восстановить его облик того периода: «На лестнице стоял Высоцкий в неизменном своём пиджаке под твид (у него был старый, обношенный пиджак с вытершимися локтями) с гитарой и пел. Ну, просто так пел – от хорошего настроения – только что сочинённую песню про цветы на нейтральной полосе»…
Позже Марина приоденет его. С объёмным багажом она раз за разом прибывала в столицу СССР, и чего только с собой ни волокла. Из её воспоминаний: «Июньским утром я приезжаю в Москву с чемоданами, набитыми одеждой, бельём, пластинками, книгами, продуктами, даже макаронами, кофе, оливковым маслом и, конечно же, лекарствами».
Марина вспоминает в книге «Владимир, или прерванный полёт»: «Наша жизнь потихоньку налаживается… Ты щеголяешь в модной одежде, щёлкаешь каблуками новых сапог, по три раза в день меняешь куртки, что доставляет тебе огромное удовольствие. Каждому, кто заходит к нам в гости, ты даёшь пощупать их мягкую, приятно пахнущую кожу».
Если бы только куртку давал щупать! Высоцкий хвастал трусами! Его приятель детских лет Владимир Меклер заезжает на автозаправку. Вдруг туда же влетает серо-стального цвета «Мерседес» – по тем временам признак небывалой роскоши. Из него выскакивает Высоцкий. Обнялись, вопросы: как ты… а ты как? Меклер восхищается машиной, а Высоцкий: «Это что! Посмотри, что у меня есть…» – расстёгивает брюки и показывает трусы: «Из кожи бразильской анаконды. Да ты пощупай, пощупай».
Меклер пощупал: да, трусы из тонкого, как папиросная бумага, материала. «Понял? Вещь! Носишь и абсолютно их не ощущаешь. Ты представляешь, они могут стоять, как этот «Мерседес», поставишь в угол – стоят. Так бы всю ночь и смотрел на них. Таких трусов в мире всего две пары: одна у меня, другая – у принца Уэльского».
Правда, нет уверенности, что принц Уэльский расстёгивал штаны и показывал друзьям трусы из кожи змеи. Разве что…
Да, со вкусом Высоцкий не всегда состоял в гармонии. Карапетян рисует такую картину: «Лето 1969 года. Квартира Нины Максимовны. Володя слегка на взводе – рвётся в ресторан ВТО: «Только переоденусь». Возвращается. Я таращусь на него, силясь осмыслить случившееся. Первая реакция – подмена! Никакого Высоцкого в комнате нет и в помине. Вместо него – огородное чучело. Расклешённые жёлтые замшевые штаны с бахромой, ниспадающие на ликующий лак черных штиблет с высоченными каблуками, дорогущая из жёлтой же замши куртка на молниях и несусветная кремовая рубашка с длинноухим воротником. Лицо его отражало одновременно смущение, мнимую решительность и просьбу о помощи. К счастью, немая сценка длилась недолго. Фатоватый фантом растворился в дверях и через минуту предстал настоящим Высоцким в своём неброском обыденном одеянии».
А вот запись в дневнике Валерия Золотухина от 1971 года: «Володю, такого затянутого в чёрный французский вельвет, облегающий блузон, сухопарого и поджатого, такого Высоцкого я никак не мог серьёзно воспринять, отнестись серьёзно, привыкнуть».
Женщины тоже отмечают склонность Высоцкого к вычурным шмоткам. Актриса Лариса Лужина знала его со времён съёмок фильма «Вертикаль», и таковы её впечатления: «Мне кажется, до Франции он был крепыш, недаром Марина в него влюбилась, она почувствовала сильное мужское начало. Потом, когда он стал жить в Париже, на нём появился другой отпечаток, он сделался субтильным. Из невысокого, но могучего русского парня ушла сила. Такой французик... Я встречала его потом в театре, в джинсовом костюмчике, худенький, маленький...»
Хотя вот Галина Польских отмечает: «Я видела его на «Мосфильме» уже с Мариной Влади, они только что вернулись из Франции. Володя был очень красивый, в белых брюках. Ему раньше это было несвойственно, он всё ходил в каком-то чёрном пальтишке, в чёрной рубашке, с гитарой за плечами, такой помятый, – а тут прямо француз!»