В подростковом возрасте дельфины передали Мидзу под опеку семье косаток. Во главе семьи была старая мать-орка, тяжелая и малоактивная, в сравнении с порослью, но все вились именно вокруг неё, чтобы услышать, впитать и запомнить.
Косатки были схожи с дельфинами теплом и взаимопомощью. Здесь Мидзу ощущала тоже самое: защиту, одобрение и поддержку.
Косатки больше дельфинов путешествовали по океану и навидались того, что дельфины не видели. Именно это отличие должна была впитать Мидзу и тоже стать старше, когда придет время.
Раньше, когда людей было мало, некоторые из них поклонялись косаткам, пели им песни и изображали их в творчестве. Они молились им и ждали от них поддержки во время рыбалки. Эта связь была очень сильной. Косатки знали это и поддерживали людей, помогая им ловить рыбу, направляя косяки рыб на сети людей. Когда люди люди шли на косатку, то она сама отдавала свою жизнь для этих людей, поэтому люди ждали, когда косатка сама подойдет и никогда не нападали. Это было очень давно и с тех пор все очень изменилось. И сейчас, косатки испытывали самые разные чувства к людям: от желания дружить и служить до страшной ненависти, холодным расчетом затаившейся внутри каждой из них.
Мидзу переживала за них: доверие к человеку всегда опасно для тех, кто доверяет человеку. Это может закончиться страданием. Стая косаток также глубоко переживала отлов своих членов семьи человеком, как и дельфины. Океан наполнялся болью на несколько недель после этих страшных событий. И снова навсегда из сердца исчезал один его кусочков.
Косатки показали Мидзу весь океан, заплывая даже в реки. Они учили ее мыслить быстро, стратегически ловко. И главный урок, который они преподнесли Мидзу - это урок о законе жизни-смерти-жизни.
Косатки научили видеть Мидзу жизнь-смерть-жизнь в целом, а не по отдельности. И вот как это было.
Однажды утром Мидзу проснулась от слабого оклика своей сестры-орки:
- Мидзу, пора, - если бы это был человек, то это был шепот - Мы выдвигаемся.
- Куда? - также тихо, но уже внутри себя чувствуя нарастающее напряжение, спросила Мидзу.
- В полярные воды.
Весь путь они шли молча. Туман над океаном подрагивал от резких фонтанов дыхания косаток. Мидзу не решалась распрашивать в этой тишине. Она чувствовала что-то большое, может быть даже страшное, но очень торжественное настроение внутри себя и вокруг, от чего не хотелось говорить.
Когда они прибыли во льды Арктики, Мидзу ощутила внутренний холод не от воды, а от предположения, что сейчас будет. Она отплыла ко льдине, взялась руками за острую кромку и ощутила резкое отрицание семьи косаток. Морские львы лежали на льдинах, отдыхая после плавания, терлись друг о друга боками, щурились от тепла и яркого снега, погружаясь в сытую сладкую дрему. Мидзу была от них на расстоянии метра и хотела было предупредить об опасности, как ощутила, что её мягко, но настойчиво кто-то тянет вниз за ноги. Кто-то из косаток. Это была одна из сестер-косаток. Огромная, семиметровая красавица, она оплыла кругом Мидзу и взвешивая каждое слово спокойно произнесла:
- Не делай этого. Не говорим им, что мы здесь.
- Почему? Я отказываюсь участвовать в этом!..
- Не всем так повезло, как тебе, Мидзу - большинству приходится охотиться и убивать, чтобы остаться живым.
- Всё равно! - Мидзу сжала руки трясясь от страха и трепета перед сестрой-косаткой, добавила - Не оправдывайся!
- Я? Ну что ты. - сестра-косатка молча оплыла Мидзу ещё раз, утянув её подальше ото льдины, чтобы они могли сделать выдох-вдох.
- Мидзу, тебе нужно уяснить, что жизнь и смерть - это одно целое. На нас возложена задача донести тебе это.
- Хорошо, хорошо. Жизнь и смерть - это одно целое. Я поняла. Давайте без наглядных примеров.
- Может быть ты права.
Наступило молчание. Мидзу поймала себя на мысли, что несмотря на напряженную обстановку она не может оторвать глаз от сестры-косатки, - настолько она была хороша в своей форме, крепкости и окрасе.
- Мидзу, дочь Океана. Жизнь продолжается в смерть, а смерть продолжается в жизнь. И так бесконечно. Все мы связаны друг с другом по этому принципу. Кроме тебя. Но все прочие.... - сестра-косатка проплыла под Мидзу так, чтобы стопы Мидзу проскользили по ее животу, тем самым показывая любовь и доверие к ней. - Ты должна увидеть это, Мидзу. Увидеть и не мешать. И никогда не вмешиваться в Великий Порядок Вещей. Мы берем жизнь для жизни. Ни больше, ни меньше.
Мидзу, неохотно веря и всем видом это показывая свой настрой, медленно водила глазами по зелено-синей воде арктики.
Сестра-косатка говорила тихо, медленно и совершенно спокойно. Было очевидно: как бы ни противилась Мидзу, косатки всё равно продолжат это делать, как и все остальные в океане.
В наступившем в очередной раз тяжелом молчании, зашевелилась льдина, на котором лежали морские львы.
- Пора, - коротко сказала сестра-косатка.
Мидзу, с тяжелым сердцем, чувствуя присутствие Отца, страдая, что не может этого понять, медленно поплыла с сестрой.
- Что от меня требуется?
- Наблюдать и делать верные выводы.
Мидзу сделала умывающий лицо руками жест, будто желая сбросить гнетущие её мысли и отплыла на небольшое расстояние к маленькой льдине.
Косатки собрались вместе и не слышно, не дыша, молча обошли ближайшие льдины на наличие морских львов.
Мидзу взглянула над водой и увидела на своей льдине детеныша и маму. Самых беззащитных и потенциальных жертв. Они грелись под ярким уже разошедшимся во всю солнцем, пребыва в той самой неге, в которую погружаешься после активного отдыха и хорошего обеда. Мидзу трудно было представить, что кто мог нарушить их покой именно сейчас. Трудно, но неизбежно и очевидно кто.
Косатки приглядели большую льдину, выстроились в шеренгу (их было четверо), отплыли на почтительное расстояние от льдины и, одновременно разогнавшись, на большой скорости, направились к спящей компании морских львов. Мидзу смотрела на них то под водой, то над водой, чтобы ничего не пропустить. Оказавшись возле льдины, косатки резко ушли под нее, одновременно, красиво махнув сильными хвостами так, чтобы поднятьбольшую волну. Волна выдалась знатная и подняла край льдины очень высоко над водой, опрокинув морских львов в воду. Падая, кто-то из них успел крикнуть тревогу и все львы на своих льдинах проснулись в тревоге и смятении: оставаться на льдине или прыгать в воду. Мидзу вцепилась руками в край льдины,где была мама и детеныш, наблюдая, как косатки топили упавших животных , не позволив ни одному избежать нападения. Они оглушали их ударами головы в тело, откусывали части тела, а самых резвых утаскивали на дно, чтобы морской лев захлебнулся. Мидзу слышала тревожные крики над водой и под водой. Это были крики страха, отчаяния, смятения и отважной ярости против нападающих. Вода окрасилась в бурый и местами красный цвет. Внезапно из глубины возникла возде Мидзу сестра-косатка. Из пасти у нее едва виднелся кусочек плоти морского льва- она еще не успела его полностью заглотить. Встревоженно, глаза в глаза, сестра-косатка воскликнула:
- Мидзу! Я почувствовала твою кровь!
Словно очнувшись, Мидзу огляделась по сторонам и увидела, что разрезала себе руки о край льдины - так сильно её сжимала.
Показавшись над водой, Мидзу, стараясь не выдать своей тревоги, взглянула на льдину: есть ли там мама и детеныш. Их не было. Сестра-косатка угадала тревогу:
- Они ушли. Скрылись.
Мидзу облегченно сделав вдох-выдох-вдох опустилась под воду, положив руку на голову сестры. На неё накатила такая страшная усталость, что она уже ничего не хотела видеть и никого не хотела слышать, но слова сестры запомнила:
- Они, вероятно, пошли охотиться. Сейчас, они кого-то наверняка едят. Например, пингвинов. Кого-то лишили жизни. Ради жизни.
Мидзу ничего не ответила, проплыла с сестрой, ласково и устало оттолкнув её большую голову, выплыла на льдину, легла на неё и свернулась калачиком, погрузившись в сон. Мидзу и сестра-косатка были рады, что мама и детеныш успели скрыться. Останься они на льдине, Мидзу бы встала на их сторону, как бы ни хотела выступать против сестры. Они обе это понимали и были рады, что избежали противостояния друг с другом.
Мидзу провела очень много времени с семьей косаток, побывав во всех водах Земли. Они больше не вспоминали эту ситуацию, понимая, что дополнительные комментарии излишни. Мидзу после этого еще не раз присутствовала на охоте своей стаи "ради жизни". Это единственная мысль, которую Мидзу научилась держать в себе во время охоты. Косатки знали, что Мидзу до конца не чувствовала этот процесс и даже общались с Океаном о том, что его дочь слишком человеческая и ей здесь не место. На что Океан отметил, что рад, что именно эта человеческая черта проявляется в дочери, а не что-то иное от человека, и идти ей, кроме океана некуда, что никто её на суше не ждет. Косатки с пониманием и еще большей глубокой любовью к Мидзу кивали и расходились, думая о том, как помочь своему дорогому дитя стать той, кем являются они.
Бывало, когда ночь была лунная, а вода тихая, они начинали петь. О радости, горечи, отдыхе и труде, о семье, важнее которой нет ничего в этой жизни. Мидзу слушала эти песни и чувствовала, как горячо и жадно бьется кровь в жилах, как жизнь в ней бурлит и как она счастлива в единении с этими абсолютно непохожими, но такими родными и дорогими сердцу созданиями.
Когда Мидзу стала молодой женщиной, старая Мать-орка отвела её в сторону, открыла рот и высунула язык. На кончике языка лежал её зуб. Старый древний зуб Матери-орки.
- Возьми его. Он защитит тебя от обмана.
Мидзу взяла обеими руками зуб и положила в свою поясную сумку из прозрачно-розовой кожи медузы, чтобы позже сделать из него кулончик и повесить на шею. Она поняла старую Мать-орку, поняла, что ей пора уходить, что ей пора становится взрослой, ощущать жизнь также, как ощущает её Мать-орка. Она поняла, что жить ей ещё очень долго и, быть может, через некоторое время молодых дельфинов и косаток будет обучать она, а не наоборот. Они обнялись друг с другом и передали тепло любви прямо в сердце.
Представьте, что вам где-то 27-35 лет и вы вроде как, уже много чего знаете, но еще не готовы к тому, чтобы транслировать мудрость жизни также свободно, как река несет воды к океану.
Вот тогда и приходит время китов, но это уже другая история.