История смоленской девочки, попавшей в немецкий лагерь.
В марте Вере Ивановне Московкиной исполнился 91 год. Эта отважная маленькая женщина, которой приходится укорачивать всю купленную одежду, живет в небольшой комнатке смоленской коммунальной квартиры с кошкой и с воспоминаниями. Удивительную историю своей жизни Вера Ивановна рассказывает с поразительным оптимизмом и феноменальной памятью. И в этом рассказе отражается история великой и страшной войны.
1941: «Мы бегали к воронке на месте школы и плакали – еще не знали, что школа нам понадобится не скоро».
В июне 41-го я была очень счастлива: экзамены по окончанию 4-го класса сданы, и мое сердце замирало в радостном предвкушении. Дело в том, что 22 июня на ночном поезде дед должен был везти меня в Москву на олимпиаду школьников! Поехать в столицу, увидеть Кремль – это было мечтой каждой школьницы! Я плохо спала ночь – очень волновалась и ждала завтрашнего дня. Проснувшись поздно, часов около 11-ти, я увидела странную картину: мама плачет, а бабушка и дедушка очень растеряны, ведь они уже прекрасно знали, что такое война, так как в 1914, вместе с управлением западной железной дороги, эвакуировались в Смоленск из Бреста. Дед сообщил мне, что мы никуда не едем, так как началась война.
Для меня в тот момент слово «война» было пустым звуком. Вернее, огромной несправедливостью, ведь из-за какой-то войны я не еду в Москву, моя мечта не сбудется! И я плакала, главным образом, из-за этого.
Но совсем скоро, 25 июня, когда в Смоленске случилась первая дневная и первая ночная бомбежка, я узнала, что такое война. Мой дед, опытный человек, когда услышал по радио, что бомбят Львов – все понял – и выкопал яму, недалеко от нашего дома на улице Краснофлотской, чтобы прятаться от бомбежек. Но когда началась первая дневная бомбежка, я не успела добежать до ямы, и мне осколком оцарапало щеку – след и в прямом и в переносном смысле остался на всю жизнь. В тот момент я больше пострадала не от боли, а от испуга…
В этот же первый налет разбомбили нашу новую школу, где мы успели пройти только 4-ый класс. Ее выстроили около Железнодорожной больницы, сейчас там стоит кирпичная 5-этажка.
В саму больницу не попала ни одна бомба, а вокруг было много разрушений, новую школу просто смело с лица земли! Мы бегали к воронке на месте школы и плакали – еще не знали, что школа нам понадобится еще не скоро…
Через 2 дня соседи взяли нас с мамой к родственникам в деревню Рязаново за Стабну. Тогда еще мы все наивно предполагали, что деревни бомбят меньше. Дедушка с бабушкой остались в Смоленске – без приказа об эвакуации они не могли бросить работу.
В деревне, конечно, мы не спаслись от бомбежек, но стали постепенно к ним адаптироваться: на огороде вырыли яму, сделали накат из дров и земли и прятались там во время налетов.
Однажды, во время такого налета, когда все уже бежали к яме, я вдруг вспомнила, что на чердаке осталась кошка с котятами. Котят надо было спасать! Я полезла на чердак, сгребла котят в подол репсового коричневого сарафана, и бросилась вниз. Услышав взрыв неподалеку, я поняла: до ямы уже не успеть, и бросилась в дом, спряталась с котятами за кровать. Тут же я услышала свист летящего снаряда. К тому времени нас научили, что когда снаряд летит с шумом – это не так страшно, а когда со свистом – опасно, упадет совсем рядом. Я наклонилась, накрыв котят своим телом, переживая за них больше, чем за себя.
Раздался страшный взрыв, в избе потемнело от поднявшейся пыли, запахло гарью, у меня заложило уши. Потом все стихло, я так и сидела, наклонившись над котятами, не шевелясь от ужаса, пока не услышала голоса мамы и женщин, которые вбежали в избу, с криками. Я выпрямилась и начала объяснять, что спасала котят, что со мной ничего не случилось, тогда они заставили меня обернуться. Я увидела, что стена в избе была разбита осколками снаряда, превращена в сплошное решето, а большой осколок, пролетев надо мной, срезал железные прутья кровати и упал рядом. Если бы я не пригнулась, спасая котят, мне бы в буквальном смысле отрезало голову.
Не успели мы опомниться, как услышали крики с соседнего двора, бросились туда. Выяснилось, что соседу оторвало ногу, он просил, чтобы мы перевязали вначале его жену, лежащую неподалеку с развороченной спиной, но оказалось, что женщина была уже мертва. Сосед громко рыдал не от того, что потерял ногу, а от того, что потерял жену. Мама, закончившая медицинское отделение на рабфаке, стягивала соседу обрубок ноги полотенцами, которые я принесла из дома. Это было страшно. Но, увы, такой теперь стала наша жизнь.
Фото - Александра Шлемина.
Продолжение в следующем посте.