Всем нам знакомо это лицо на стодолларовой купюре!
Но – интересный факт, все считают, что на американских банкнотах изображены только американские президенты. Но Франклин никогда не был президентом Соединённых Штатов, он был президентом Пенсильвании и одним из отцов-основателей, подписавших Декларацию о независимости в 1776 году.
В своей «Автобиографии», изданной уже после его смерти, Франклин пишет «Вырвавшись из бедности и безвестности, в которой я родился и вырос, и, придя к состоянию изобилия и обретя определенную репутацию в мире, пройдя так далеко по жизни с немалой долей удачи, означает что я использовал средства, который, с благословения Божия, так хорошо действовали, что мои потомки, возможно, хотели бы знать, как они могут применять некоторые из них применительно к собственной ситуации и следовать им».
Он был пятнадцатым ребенком (всего в семье было 17 детей) эмигранта из Англии Джозайи Франклина. Дети в то время воспринимались как ресурс, а не как ноша. Они, с мала до велика, выполняли трудовые повинности - помогали и по дому, и в лавке.
Франклин рос на реке Чарлз в Бостоне и, судя по его воспоминаниям, «как правило, был лидером среди сверстников». Под руководством Франклина друзья построили себе причал из камней, предназначенных для постройки дома неподалеку. «Вечером, когда рабочие разошлись по домам, я собрал несколько своих товарищей, и мы прилежно трудились, словно муравьи, иногда перенося вдвоем или втроем один камень, пока не перетащили все, чтобы построить нашу маленькую пристань». На следующее утро их проделка была разоблачена и все были наказаны. Франклин не просто так рассказывает в своей автобиографии эту историю, он иллюстрирует, как он говорит, завет своего отца: «Ничего из добытого нечестным путем пользы принести не может».
В детстве же он начал заниматься изобретательством: «Осознав, что размеры человеческой руки и стопы невелики, понял, что они не могут выталкивать большие объемы воды, и потому их сила продвижения невысока. Тогда он смастерил две овальные панели с отверстиями для больших пальцев и (как объяснил в письме к другу) «также нацепил на подошвы ног подобие сандалий».
Когда Джозайя Франклин, занимавшийся изготовлением и продажей свечей, немного разбогател и переехал в более просторный дом, совмещённый с лавкой, он стал приглашать на ужин интересных людей. «За наш стол, — вспоминал Бенджамин, — ему нравилось как можно чаще приглашать друга или соседа, с которым можно было завести умную беседу. Он всегда придавал особое значение выбору темы разговора, либо оригинальной, либо полезной, которая могла положительно повлиять на мышление его детей». Отец планировал, что Бен станет пастором: десятый сын должен был стать «десятиной», отданной Богу. И, когда сыну исполнилось восемь лет, Джозайя отослал его в бостонскую Латинскую школу для подготовки в Гарвард. Франклин продемонстрировал значительные успехи уже на первом году обучения, перескочил через класс и был зачислен на старший курс. Но Джозайя вдруг неожиданно передумал посылать его в Гарвард. «Мой отец, — писал Франклин, — был вынужден заботиться о многочисленной семье и не мог без существенных затруднений выплачивать взносы в колледж». Как пишут биографы Франклина – скорее всего это было не так. Семья к тому времени уже была достаточно зажиточна, учёба в Латинской школе была бесплатна и, как лучший ученик, Бенджамин, скорее всего, получил бы стипендию в Гарвард. В то время университет оказывал даже большую финансовую помощь талантливым и малообеспеченным студентам, чем сейчас (11% бюджета). В Гарвард принимали значительное количество детей торговцев и студентов из числа сирот.
Скорее всего, отец Бенджамина пришёл к выводу, что его сын не подходит на должность духовного лица – в силу своего озорного и проказливого нрава. Бенджамина на год записали в академию, обучавшую письму и арифметике. Но, когда его старший брат Джон отработал подмастерьем и уехал, чтобы открыть собственное дело на Род-Айленде, Бену пришлось вернуться в отцовскую лавку и заменить брата. Ему было 10 лет и он не так и не доучился в школе, проучившись в общей сложности всего два года. Но свечное дело было не по душе Бену и отец стал подыскивать для него другое ремесло – «отец стал брать меня с собой на прогулки и показывал мне плотников, каменщиков, токарей, медников и других мастеров за их занятиями, чтобы иметь возможность обнаружить мои склонности и определить меня к такому ремеслу, которое удержало бы меня на суше» (другой брат Бена, Джозайя, к неудовольствиею отца, стал моряком и отец боялся, что так же поступит Бен). «Мне всегда с тех пор доставляло удовольствие видеть, как управляются со своими инструментами хорошие мастера; мне пошло на пользу и то, что я приобрел некоторый навык и мог сам сделать кое-что в доме, если нельзя было найти мастера; кроме того, я умею своими руками изготовлять небольшие машины для моих опытов».
Все это время Бенджамин был страстным читателем – «с малых лет я страстно любил читать и все те небольшие деньги, которые попадали мне в руки, откладывал на покупку книг».
Поэтому, когда Бену исполнилось 12 лет, и вернулся старший брат Джеймс – Бен с радостью стал его подмастерьем, дабы получить новую профессию – профессию печатника, которой брат обучился в Англии. Джеймс привёз печатный станок и шрифты, чтобы открыть типографию в Бостоне. У Бенджамина появился доступ к хорошим книгам и он читал ночи напролёт. В Англии же Джеймс подсмотрел бизнес-идею – уличные поэты печатали свои произведения и продавали в тавернах. Увидев, что Бен пристрастился к поэзии и даже сам сочинил несколько стихотворений, Джеймс решил, что на этом можно заработать, и стал поощрять Бена к сочинительству. Бенджамин написал два произведения, в основе которых лежали истории из новостей. Эти новеллы были напечатаны и сам же Бенджамин отправился их продавать.
Но его отец решительно положил конец поэтической карьере сына. «Мой отец расхолаживал меня, высмеивая мои произведения и рассказывая, что составители стихов, как правило, заканчивали попрошайками; так я избежал участи поэта, почти наверняка плохого».
Вскоре между братьями начались разногласия: «мне думается, что его суровое и тираническое обращение со мной вызвало во мне то отвращение ко всякой деспотической силе, которое сопутствовало мне на протяжении всей моей жизни». Бенджамин решает оставить типографию, но хочет продолжать заниматься издательским делом. Ему пришлось уехать в другой штат, так как его старший брат обошёл все типографии и договорился с владельцами, чтобы они не давали Франклину работы. А так как его отец тоже был противником отъезда, то Бенджамину пришлось даже тайно бежать! В результате Бен удачно устроился в Филадельфии и через некоторое время он становится одним из лучших специалистов в печатном деле. Он пишет статьи и даже сводит дружбу с губернатором! Тот уговаривает Франклина отправится в Британию за новым печатным станком, обещая материальную поддержку – но денег Бен не дождался и в результате ему приходится остаться в Лондоне на полтора года. Бенджамину пришлось найти работут в типографии. Здесь он был известен как "Water American" — так как предпочитал пить воду, а не обычные шесть пинт пива в день. Но он в полной мере воспользовался городскими удовольствиями — посещал театральные представления, общался с местными жителями в кофейнях и продолжал свою страсть к чтению. Самоучка пловец, который создал свои собственные деревянные ласты, Франклин делал междугородние заплывы на реке Темзе. В Лондоне он ещё более набирается опыта в типографском деле.
В возрасте 20 лет Франклин возвращается в Филадельфию и запускает собственное печатное дело. Уже скоро он начинает выпускать свою газету, выполняет правительственные заказы (в том числе печатает деньги) и ведёт активную общественную деятельность. Он организует вместе с несколькими друзьями клуб “Хунто” для совместного развития, где поначалу они обмениваются книгами, а годами позже уже готовят черновики новых законопроектов.
Также в возрасте 20 лет Франклин в своем дневнике составляет план на всю свою жизнь.
«Пожалуй, самая важная часть дневника — это содержащийся в нем план, который я составил во время плавания на всю свою последующую жизнь. Этот план замечателен тем, что я следовал ему всю свою жизнь до старости».
Франклин никогда не оставлял работы над своим самосовершенствованием: «благодаря постоянным занятиям, на которые я ежедневно выделял час или два. Эти занятия помогли мне возместить до некоторой степени отсутствие систематического образования, которое когда-то хотел дать мне мой отец. Чтение было единственным развлечением, которое я себе позволял. Я не тратил времени ни на таверны, ни на игры или другие увеселения».