Звёздное январское небо перевернутой чашей раскинулось над заснеженными угорами, застывшим прудом, над речкой, скованной льдом, над уснувшей деревней…Малышка стояла у окна , под её ногами лежали толстые валенки ,но она всё равно с трудом дотягивалась до подоконника. Взгляд её был прикован к бушующему вдали пламени! Огромный огненный факел выбрасывал высоко вверх свои жадные языки , и на его фоне беспорядочно метались фигурки людей. Это горел её дом!Среди ночи девочку разбудила бабушка и полусонную подвела к окну…
Положив ладошки на подоконник, завороженно, почти не моргая, вглядываясь в яркое зарево , ей казалось, что она смотрит какие -то тревожные фрагменты черно-белого кино и периодически теряла ощущение цвета , а картинка волнообразно расплывалась… Девочка знала, что там сейчас находятся её родители! Никаких эмоций в эти минуты она не испытывала, и как будто со стороны слышала ,как тихонько переговариваются два подростка, которые квартировали в доме её бабушки Кии. Они выглядывали с деревянных полатей над русской печкой и с любопытством наблюдали за происходящим. Через некоторое время, уставшая и зачарованная совершенно аллегорической картиной страшного зрелища, она не заметила, как заснула…
Утро выдалось беспокойным.Взрослые что – то говорили , перебивая друг друга. Какая –то женщина на кухне тоскливо и протяжно всхлипывала, как будто напевая заунывную нескончаемую песню. Гремели посудой, заходили и выходили незнакомые люди, женщины с печальными глазами жалостливо гладили её по кудрявой голове ,тяжело вздыхали , молча кивали друг другу и отходили. В комнату вошел её старший брат. Пальто на нем было расстегнуто, цигейковая шапка сдвинута набок. Присев на табурет возле стола, он о чем-то тихо поговорил с бабушкой, взял её пальтишко, шапку с пришитой длинной резинкой и быстро помог ей одеться.
Колючий январский воздух перехватил дыхание, и девочка окончательно проснулась! У крепких дубовых ворот стояла лошадь, запряженная в сани. Из её ноздрей клубами выходил пар, она громко фыркала ,подрагивая крупом, отчего густая грива и хвост, покрытые инеем, мелко дрожали…
Брат укутал её в теплый овчинный тулуп, внутри которого пахло душистым сеном,молоком,и чем – то ещё знакомым, понятным , уютным.
Так здорово и интересно было мчаться по зимней дороге, рассматривать срубы домов, резные наличники, заснеженные ели. Погрузившись в зачарованный мир своих детских фантазий, уносящих её мгновенно в прекрасные волшебные дали, она невинно и доверчиво улыбалась новому дню, искрящемуся снегу, яркому солнцу…
***
Черное пепелище, огромным уродливым чудовищем, распласталось на белоснежной скатерти январского поля. Щупальца, из ещё дымящихся углей ,беспорядочно тянулись в разные стороны. От избы не осталось ничего!
И как- то странно было видеть и понимать, что ещё совсем недавно она играла именно здесь, сидя на полу у печки,выкладывала картинки из деревянных кубиков. Черная ласковая кошка , громко мурлыкая, вальяжно переворачивалась на спину, высоко поднимала лапки и периодически втягивала и выпускала острые коготки.
Тут же в памяти всплыла картинка, как брат с отцом принесли белоснежного зайца, с красным расплывшимся пятном на груди, бросили его в таз и почему-то возбужденно и весело обсуждали зимнюю охоту. Глядя на зайца, такого мягкого,невообразимо белого и нежного, девочке было грустно от того, что он не прыгает где –то под елочкой, а лежит здесь совершенно беспомощный и недвижимый…
Но теперь этого ничего не было.Самого дома не было!Детский мозг блокировал понимание драматизма произошедшего .В морозном воздухе стоял стойкий запах горелого,расплавленного,и самое неприятное-сладковатой одурманивающей волны сгоревшей плоти. В самой середине этого черного ужаса стоял её дед Лёша! Он что- то усердно искал, осторожно разгребая железным ломом то , что осталось от нехитрой мебели ,от печки - от всего, что осталось за чертой!
Похороны отца состоялись через несколько дней. В центре комнаты , в доме её бабушки, стоял гроб, обитый черной тканью. Она слышала, как вокруг шептались «Не надо! Она ещё такая маленькая». Но брат взял её на руки и встал рядом с тем, кто ещё пару дней назад любил её ,сажал на колени, учил лепить пельмени, носил на плечах ,катал с горки, защищал от злой козы Машки, однажды больно ударившей её рогами в живот,с тем, чьё обгоревшее тело совсем не было похоже на него!
Черная обугленная голова с провалами вместо глаз,носа , рта,и лежащий сверху, аккуратно расправленный мужской костюм. Память оставила лишь размытую картинку, без переживаний ,без чувств…Впервые услышав слово "смерть", она запомнила черные платки , вздохи , приглушенные разговоры и оранжевые апельсины, лежащие вокруг неё на диване.
Потом потянулись бесконечные дни звериного крика матери, обгоревшей так, что выжить было невозможно! Но она выжила. Разбив двойное стекло оконной рамы горящего дома, она сумела выбраться из огненного ада ,и оставляя кровавый след на снегу от порезанных ступней, смогла добраться до соседей. Их дом стоял один за рекой, нужно было перейти по узкому навесному мосту, под которым зияли глубокие проруби, едва подернутые за ночь тонким льдом…
Перед тем, как снять присохшие к обширным ранам бинты, матери давали выпить самогона , а между зубами она зажимала деревянный короткий черенок. Живая плоть кусами отделялась от участков кожи вместе с марлевыми повязками, обнажая розовые кровоточащие, но уже здоровые, ткани...От нечеловеческого воя девочке становилось страшно!!! Она закрывала голову подушкой и с силой надавливала на неё руками, но звуки всё равно просачивались сквозь плотную мягкую завесу ,пугали остро и резко…
Её прежний безмятежный мир был разрушен. Впереди ждала неизвестность. Это было начало тяжелых испытаний в жизни маленькой девочки, формирование привычек , характера. Провидение определило новое направление! Было ясно ,что так, как прежде, уже не будет никогда!
Татьяна Золотарёва/Абрамова))