Обсуждение.
В настоящем исследовании рассматривалось возможное репродуктивное преимущество музыкантов, основанное на психоэволюционных теориях. В целом полученные результаты не подтвердили гипотезу о более высоких рейтингах привлекательности для музыкантов по сравнению с не-музыкантами. Однако, приняв во внимание обстановку, мы обнаружили, что музыканты, которые играли на инструменте или пели в непубличной обстановке, были оценены как более привлекательные, чем не-музыканты, в то время как публичные музыканты были оценены как наименее привлекательные. Таким образом, неспособность найти общее преимущество для музыкантов объясняется низкой привлекательностью публичных музыкантов, особенно в глазах мужчин-рейтинговых агентств.
С эволюционной точки зрения музыкальное творчество интерпретировалось как ухаживающее поведение (Darwin, 1871; Miller, 2000), и можно было бы заподозрить, что публичное ухаживание менее ценится, чем частное. Слушатель может чувствовать себя менее обхаживаемым публичными музыкальными выступлениями, в то время как исключительность частного музыкального выступления может быть более легко интерпретирована слушателем как ухаживающее поведение.Кроме того, публичное музицирование часто ассоциируется с дистрессом, стремлением к перфекционизму и страхом неудачи (Jäncke, 2011; Gembris et al., 2018). В результате высокая нагрузка на здоровье оставляет меньше ресурсов для партнера и семьи, что может сделать человека менее привлекательным с эволюционной точки зрения. К сожалению, мы не попросили участников оценить музыкальные способности, которые они приписывают человеку, описанному в профилях. Поэтому мы можем только строить предположения на данном этапе о том, что участники могли бы ассоциировать с людьми, делающими музыку в общественных местах. Поэтому будущие исследования должны дополнительно оценить назначенную музыкальную способность, чтобы исключить, что сообщаемые эффекты смешиваются с таким эффектом сходства, продемонстрированным в нашем исследовании.
Принимая во внимание собственный музыкальный статус участников, результаты показали, что обе группы оценщиков - те, кто был музыкально активен, и те, кто не был - дают значительно более высокие оценки профилям, которые напоминали их собственный статус в отношении музыкальной деятельности. Таким образом, участники, которые сами не занимались музыкой, оценивали профили не музыкантов как более привлекательные, чем профили музыкантов. И хотя этот эффект не достиг статистической значимости, участники, которые занимались музыкой, действительно демонстрировали тенденцию к самому высокому рейтингу профилей коллег-музыкантов. Это подтверждается корреляционным анализом, который показал, что те музыканты, чья музыкальная близость была особенно высока, а это означает, что музыка играет особенно важную роль в их жизни, с большей вероятностью оценивали профили коллег-музыкантов как более привлекательные. Эти выводы подтверждают предположение о том, что общий интерес к музыке (или его отсутствие) оказывает положительное влияние на воспринимаемую привлекательность потенциального партнера. Бусс (1984) выдвинул гипотезу сходства-притяжения, которая предполагает, что люди предпочитают партнеров, похожих на них самих. Предположение о том, что общие интересы обычно играют определенную роль в выборе партнера, впоследствии было поддержано многими исследованиями (например, Watson et al., 2004; Zietsch et al., 2011; Гебауэр и др., 2012). Поэтому будущие исследования, исследующие привлекательность музыкантов, всегда должны оценивать и музыкальный статус участников. В будущих исследованиях статус rater должен также включать в себя, играет ли rater музыку в общественных или частных условиях и играет ли он на музыкальном инструменте или поет.
Интересно, что в рамках профилей частных инструментальных музыкантов влияние общих интересов оказывается недостаточным. Независимо от того, делали ли участники музыку сами или нет, это не влияло на их рейтинги привлекательности для частных инструментальных профилей музыкантов. Таким образом, общие интересы, по-видимому, не являются единственным фактором, объясняющим воспринимаемую привлекательность.Еще один вывод заключался в том, что участники, которые сами делали музыку, оценивали все профили как более привлекательные по сравнению с участниками, которые не делали музыку. Эти различия в рейтингах между музыкантами и немузыкантами были более выражены, когда участники оценивали профили музыкантов.
Предыдущие результаты, подтверждающие репродуктивное преимущество музыкальной деятельности через профили Facebook (Tifferet et al., 2012) или ношение футляра для гитары (Guéguen et al., 2014), таким образом, не подтверждаются нашими данными. В нашем исследовании использовались устные, письменные профили вымышленных лиц, которые отличались от соответствующего контрольного состояния всего несколькими словами. Таким образом, возможно, что наши вариации были менее заметны для участников, и эффект наших профилей больше зависел от внутренних образов, созданных в наших участниках этими профилями.
Как было сказано выше, Миллер (2000) предполагает, что – подобно птичьему пению – человеческое музицирование не может быть сознательной попыткой получить репродуктивное преимущество. По данным Wedekind et al. (1995) выбор партнера-это преимущественно бессознательный процесс отбора. В отличие от этого, в настоящем исследовании испытуемым предлагалось прямо говорить о привлекательности потенциального партнера. Испытуемых просили внимательно читать, и их внимание было явно обращено на особенность привлекательности. Эта познавательная активность могла бы вмешаться в подсознательный процесс выбора партнера.Кроме того, музыка часто рассматривалась как нечто подобное языку, и подчеркивались ее возможности как средства коммуникации (например, Marler, 2000; Cross, 2009). Таким образом, помимо простого видения сходства между собой и профилируемым человеком, участники могли бы распознать общий “язык” в музыке, который облегчает общение. Общение в приватной обстановке можно считать более эффективным и более интимным. Таким образом, это исследование не дает доказательств метафоры музыки с цветными перьями птицы в половом отборе, но оно дает результаты, которые соответствуют коммуникативной структуре эволюции музыки (Cross and Morley, 2008; Schulkin and Raglan, 2014).
Задача настоящего исследования состояла в том, чтобы уловить влияние музыкального признака профиля независимо от других влияний. Была предпринята попытка не допустить, чтобы вопрос о музыкальной деятельности был слишком заметен для участников, но при этом достаточно заметен, чтобы влиять на рейтинги привлекательности. Для достижения этой цели музыкальные атрибуты были представлены в различных вариациях частными, публичными или профессиональными музыкантами. Чтобы требования к нашим участникам оставались разумными, мы решили ограничить общее количество профилей, оцениваемых каждым добровольцем, до двенадцати. Однако эта концепция привела к появлению небольших подгрупп для каждой вариации профилей, касающихся различия между не-музыкантом, частным музыкантом и публичным музыкантом. Тем не менее, результаты подтверждают, что это исследование имело достаточную силу.
Для достижения высокой внутренней валидности были приняты различные меры по уменьшению мешающих влияний. Во-первых, были использованы два одинаковых профиля, которые отличались только наличием музыкального признака. Все остальные атрибуты профилей были максимально усреднены и неполяризованы с точки зрения привлекательности. Во-вторых, выбранный внутрисубъектный дизайн должен был исключить личные смешивающие переменные участников. Эффекты возможных оставшихся конфаундеров должны были быть уравнены путем рандомизации распределения профилей в обеих экспериментальных группах. Тем не менее, мы не можем доказать, что другие возможные атрибуты профилей также могли бы иметь место, и поэтому для будущих исследований мы рекомендуем изучить дополнительные переменные, такие как социальный статус или потенциал заработка, приписываемые профилям. Это может предложить некоторые дополнительные подходы к объяснению того, почему частные музыканты воспринимаются как более привлекательные, а все музыканты будут менее разборчивы в выборе партнеров.
Таким образом, это исследование дает доказательства того, что музыкальный статус человека может влиять на суждение созерцателя, хотя и не всегда благоприятным образом, будучи музыкантом, может даже оказаться недостатком. Представленные данные выявили дополнительный способ, которым музыка может влиять на процесс знакомства: музыкальный статус участника влияет на его суждения, а музыканты оценивают других людей как более привлекательных в целом, особенно если музыка представляет общий интерес.
Не демонстрация того, что вы музыкант, по-видимому, имеет решающее значение для рейтингов привлекательности, а воспринимаемое или воображаемое сходство между ними, создаваемое информацией о музыкальности. Этот результат подчеркивает важность коммуникации в эволюции музыки.
Авторские материалы.
Все перечисленные авторы внесли существенный, непосредственный и интеллектуальный вклад в работу и одобрили ее к публикации.
Конфликт интересов.
Авторы заявляют, что исследование проводилось в отсутствие каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.
Источники: https://doi.org/10.3389/fpsyg.2019.02627