После случая с котами не могу здороваться со Светкой. С тех пор я увидела ее лишь раз мельком в коридоре, когда она пришла откуда-то утром. Стоит худая, как кошка; всклокоченная. Смотрит, как беспризорница, случайно попавшая в хороший дом. И этот взгляд относится почему-то ко мне.
Кофточка на ней зеленая, тесная в груди, из коротких рукавов точат запястья – где она берет такую одежду? Все эти халатики, кофточки, гамаши. Рейтузы до колен, которые из-под халатика выглядывают, и которые она носит запросто при всех, прикрывая ими белые ноги. Где-то на похоронах собирает оставшееся от покойников? Или в Москве есть миссия, что раздает ношеные вещи детям-сиротам, и Света каким-то образом туда вписалась?
Есть в ней что-то приютское. Света будто каждую минуту ждет, что сейчас ее отсюда погонят, и то, что она всё еще здесь, это по недогляду уборщицы или ночного сторожа. Странно представить, что у нее есть взрослый сын, и, наверное, был когда-то муж. Она смотрит на меня пугливо и шепчет тихо: «Привее..» А я и шептать не могу. Посмотрела на нее так, чтобы не видеть, и прошла мимо молча.
Света юркнула в свою комнату, затаилась. Никогда не выйдет на кухню, если я там. Хоть бы супчик себе какой после работы приготовила или яичницу поджарила – нет. Съест под одеялом колбасу, Батискафом принесенную, и спит целый день. Мне кажется, среди своих двух кошек она третья. Впрочем, недавно случился пассаж, из которого я поняла, что Батискаф уже в отставке.
Пошла я купаться вечером ближе к 12-ти. Как только открыла воду, к нам в квартиру начал кто-то постукивать (ванная совсем вплотную ко входной двери). Постукивал эдак минут пять, затем принялся звонить. На звонке у нас много мелодий установлено - штук, наверное, пятьдесят, так вот все эти пятьдесят друг за дружкой проиграли. Стою я под душем и думаю: кто это такой настойчивый? Может, кто-то из парней-соседей приехал неожиданно, забыв ключ?
Не успела я додумать, как в дверь ударилось что-то грубое. Кажется, били ногой. Нет, это точно не наши. А кто? Света была дома в тот вечер, я слышала, как она пришла. Удары повторялись. Не скажу, что я испугалась, но как-то уже без удовольствия душ принимала. Еще мелькнула мысль, что это может быть полиция. Но вряд ли они будут так себя вести?
На минуту все затихло, а потом большое и тяжелое тело врезалось в нашу дверь. Я думаю, оно билось с разбега. Так мог бежать на врага дикий кабан или кто-то очень свирепый. Мне стало совсем неуютно. Тело откатывалось назад и билось вновь и вновь. Это было существо не только свирепое, но и странное – чего оно хотело добиться своими ударами? Если вынести дверь, так не получится, она открывается наружу. Разумней было бы дергать за ручку, которая – кстати! – предусмотрительно привинчена на два хлипких болтика. Болтики время от времени расшатываются и выпадают, а я подбираю их и прикручиваю назад – пальцами, некрепко. Ручка у нас еще советская, медная.
Или же стоило попробовать монтировкой. Если уж тот человек хотел попасть к нам (я надеюсь, там был все-таки человек), от монтировки было бы больше толку. А ударяться вот так, отбивая себе бока? Я моюсь где-то час, так вот половину этого времени, никак не меньше, в дверь бились с разбега, били ногой, звонили, стучали кулаком – все перемежалось, как в безумной карусели, до головокружения, до чертиков. Даже мне жутко стало, а каково было тому существу? Кажется, оно с тоски немного подвывало.
Через день оно явилось вновь. На этот раз я была у себя в комнате, вдруг слышу: начинается… Характерные постукивания, потом громче, громче, вот уже перешел к звонку, но в этот раз Света вышла и открыла ему дверь.
А в доме у нас сейчас, может быть оттого, что многие выехали, стоит необыкновенная тишина. Только сумасшедший сверху хлопнет иногда окном и заматерится на свою жену. В этой тишине я слышала шепот, переругивание двоих, короткую потасовку, а потом все стихло. Эх, где там робкий Батискаф в своих белых трусиках? Если это ее новый, дело плохо.
На следующий день Света покрасила волосы – в краску было измазано зеркало, раковина, сливной бачок, унитаз, стиральная машина и стена. Мое кухонное полотенце употребили для вытирания краски с ушей и шеи. В туалете на сушилке были развешаны детские халаты и страшного вида трусы. Кажется, Света решила заняться собой.