I. Люди духовные...
Сперанский похож на муравья: две половинки и перехват. Буйная карьера сменилась опалой, а после не менее впечатляющим ростом. В теснине осиной талии застряло множество биографов.
Прихотливая политическая судьба объясняется интригами придворных партизан. Мол, ему завидовали, он был не аристократ, слишком высоко вознёсся, любил Наполеона, посягал на дворянские привилегии и т. д. В общем, причину отставки Сперанского ищут в его деятельности, меж тем, как она иной природы. Вся деятельность имитатора (до второго пришествия) – это интенсивная гребля в лодке, подвешенной над палубой. В момент очередного оверштага его шлюпка просто свалилась с корабля. Спустя годы, когда галс изменился, её подобрали как имущество: может сгодиться. И сгодился, конечно.
Администратором Сперанский был талантливым, но мыслил, как вперёдсмотрящий. Сперанскому приписывается высказывание, о половинчатости и незавершённости дел Александра. Говорил он так или нет – не важно, но действовал он прямолинейно, ему казалось, что маяк, который у него прямо по курсу – заветная гавань («сегодня конституция, завтра парламент, послезавтра – кто хочешь заходи, что хочешь бери»); потому он и мог понравиться Наполеону, так же не глазевшему по сторонам. (Встреча с Наполеоном в Эрфурте – легенда, как и предложение отдать за Сперанского королевство. Автор легенды – Булгарин (рыба-прилипала Сперанского), но первоисточником мог быть Александр, именно ему этот миф был выгоден. Сперанский не отрицал, этот слух возвышал его. Но сам никогда не рассказывал. )
Действительно, ни один из проектов реформ не был реализован в сколь-нибудь законченном виде. Сперанского это обескураживало. А Александра нет. Никакого окончания реформ не требовалось. Зато требовался процесс. Муравейник – это, в сущности, куча мусора.
По части Сперанского дело складывается какое-то мутное. Биографы ищут ответа на неправильный вопрос, который формулируют так. «Вроде бы, великий реформатор, умница, как муравей трудился по 19 часов в день, головокружительная карьера... а уволили в два счета».
Ответа на этот вопрос нет. Потому что людям не понятно, что же такого сказал Александр Сперанскому в их последнюю встречу. А вот если бы они услышали, то сразу бы всё поняли. На самом деле, ничего бы не поняли. Потому что и сам Сперанский, кажется, ничего не понял.
А правильный вопрос другой. «Вроде, великий реформатор, умница, работал по 19 часов в день, головокружительная карьера... а результат – ноль».
Не поленимся пробежаться по списку «реформ» Сперанского.
Министерская реформа. Началась в 1802 (начинал не он) и тянулась много лет, породив так необходимую Александру на первых порах суматоху и неразбериху, в которых молодой император чувствовал себя рыбой в воде. Вместо коллегиальности введено единоначалие, но при этом, коллегиальность осталась, вот так. Для 5 и 8 классных чинов введён образовательный ценз. Это важно. Но это всё.
Крестьянская реформа. В 1803 принят закон о вольных хлебопашцах. Он затронул менее 2% населения. Это важно. Но это всё.
Реформа государственного устройства. За девять месяцев был рождён проект – ни много ни мало – полного переустройства государства. Его постигла судьба прочих проектов. Выжил только Государственный совет. Это важно. Особенно важно: понимать, что Госсовет – это русская палата лордов. Теперь – всё.
Составление свода законов. Русский Франкенштейн лепил этого гомункулуса около 4 лет (фактически время ушло на перевод и редактирование толстой французской книги), он имел подобие французского, но со множеством искусственных, нерабочих в России норм; его утвердил Непременный совет (помним, это прото-палата-лордов, контора, куда направлялось разное барахло, чтобы занять врагов), но русский кодекс так лабораторным трупом и остался.
Финансовая реформа. Было установлено бюджетное планирование. Но главное – введён прогрессивный подоходный налог на дворянские имения с максимальной ставкой 10%. Это, в общем, была калька с английского налога. Дворяне зароптали, но налог заплатили. Дело в том, что дворяне роптали уже пять лет на невыгодный союз с Наполеоном против Англии. Ну, вот им и сказали: хотите, будем снова с Англией. Ну, господа, тогда будьте добры и вы – платить, как в Англии. Уклонистов было менее 30%. Однако с точки зрения бюджетного дефицита реформа провалилась. Провал связывают с войной, но это повезло с оправданием. Да и налог тоже не прижился, его отменили в 1819 (с чего бы это иметь у себя английский налог?)
Из удачного в деятельности Сперанского: организация Царскосельского лицея и реформа придворных чинов. Сам Сперанский целей лицея не понимал. Он полагал, что там будут делать чиновников. Будучи чиновником, он считал, что государство должно состоять из образованных чиновников разного ранга, включая чиновников-крестьян.
А лицеи нужны были – для воспитания национальной элиты.
В итоге, из всех реформ можно занести в актив только свечной сбор, косвенно шедший на улучшение образования в семинариях. И на том спасибо. Сперанский (то есть Александр), понимавший значение интеллекта, сумел утвердить в различных сферах государственного и церковного управления образовательный ценз. Это было продолжение политики Екатерины по интеллектуализации общества, прежде всего, дремучих и грубых дворян (до Екатерины дворянское воспитание мало чем отличалось от дворового).
До такой степени ничего нет, что Сперанскому приписывались совершенно анекдотические подвиги Геракла. Якобы сумасбродный Павел захотел иметь коммерческий устав, запер в Гатчине 40 (сорок) купцов плюс Сперанского. Отменно потчевал, но за две недели обязал написать хауптверк. Бородатые разбойники сникли. А хитрый Алибаба вертелся промеж них и обрастал коммерческой смекалкой. И за неделю – всё и написал! Да. Это бы хорошо, но историки тот устав 200 лет ищут – найти не могут.
В общем, коту под хвост было отправлено 15 лет работы, а чудак вкалывал за конторкой по 19 часов – и всерьёз, без шуток (а как это, кстати, возможно, по 19-то часов?) Гора родила мышь. Что Александру и требовалось.
Самого Сперанского можно охарактеризовать как человека безусловно умного, но узко мыслящего. Своей роли до 1812 года он совершенно не понимал. А это – зиц-председатель. Фунт ведь тоже был умным, но мыслил секторально: «сидел при Александре Втором Освободителе, при Александре Третьем Миротворце...» Но наш Фунт (который при Александре Первом Благословенном) думал, что он председатель. Когда узнал, что он зиц-, его чуть кондратий не хватил. Вкусил и он, почём фунт лиха.
Он не понимал целей Александра и его сложного пути. Полагая свою деятельность не понарошку, а всерьёз, он был дико удивлён, когда Александр решил цирк прикрыть в духе «я тебя породил...» В реальном государственном управлении чин и сан редко отражают действительное положение вещей. А Сперанского вдобавок было не жаль. Мало того, что мутного происхождения (бастард, вероятно), так ещё и поставлен был на кассу проанглийской партией: Самборский, Трощинский, Кочубей...
Можно сказать, ерунда, совпадение, ну мало ли. Но оказывается, в проанглийской партии Сперанский состоял – с детства! Так, по крайней мере, пишут его биографы. В дате своего рождения он сам путался, молодость насквозь туманна. Якобы он из низов. Но это как посмотреть.
Он – официальный сын потомственного священника, подчёркивается, что тот был небогат. Священник – это уже не низы. Вообще-то, это – привилегированное сословие. В России, вроде бы второе (во Франции, например, однозначно первое). Но тут опять-таки, как посмотреть. В любом сословии есть свои верхи и своё дно. Сравнивать деревенского батюшку с титулованным придворным аристократом глупо, но так же глупо сравнивать малопоместного Добчинского с правящим архиереем.
Думается, что «худородность» Сперанского имеет возгонку к первооснове всех его биографий – труду Корфа, который называется «Жизнь графа Сперанского»; читая его, надо делать поправку на чрезмерную комплиментарность по отношению к аристократии. Сам Корф был крайне озабочен своим курляндским баронством и сумел-таки счастливо добыть себе желанный русский титул, как бы сравнявшись со своим знаменитым начальником. Модест Корф был однокашником Пушкина по первому выпуску и имел прозвище «дьячок Мордан», то есть, «кусака». Вероятно, потому ему духовные звания и казались недостаточно приличными. Он подчёркивал, что Сперанский никогда своим происхождением не брезговал, а, скорее, гордился. А чем тут брезговать? Как-никак, сын благочинного с прозвищем «надёжный» – не злоязыкий дьякон.
Благочинный, то есть, смотрящий за церковным округом (у него было 40 сёл), кем и был номинальный отец Михаила, лицо в иерархии довольно значительное, оно требует и образования и ума и энергии, а, зачастую, протекции, – и не только в среде церковной. В частности, отец Сперанского служил в Черкутинском округе, что в 40 вёрстах от Владимира, в вотчине Салтыкова, одного из приближённых Екатерины, и такая близость к власти могла сыграть как в плюс, так и в минус. Сыграла в плюс. Так как у отца Сперанского образования не было, можно сделать предположение о протекции. Вопрос, за что, оставлю пока открытым.
Биографы Сперанского пишут, что мальчиком он был хилым и вообще чудом выжил в младенчестве. И те же самые люди утверждают о высочайшей работоспособности и подвижности Михаила уже с юности, вдобавок он обладал прекрасным голосом и пел в хоре, да и прожил он 67 лет – не Мафусаил, конечно, но вот, например, говорят, что здоровый и ухоженный как его собственный конь Александр Первый не дожил до 48. Семинарские однокашники вспоминали, что в играх он был резв и клал на лопатки прочих прото-попов.
А далее все биографии спотыкаются. Пишут, что судьба мальчика была решена уже в раннем детстве, шести лет от роду. Семью благочинного посетили сам гофмейстер Павла Николай Салтыков и протоиерей Андрей Самборский. Пишут, что Самборскому субтильный карапуз до того полюбился, он носил его на руках и звал в Петербург. Но не пишут, с чего бы.
А дальше – провал. Казалось бы, приехали двое видных дядек, потетёшкали мальчишку, тут бы и развить тему, но биографы как в рот воды набрали. Талдычат только: «исторический саммит», «колоссальный прорыв»... Но из дальнейшего ясно одно – взяли на карандаш. За что такое счастье? Да понравились смышлёные глаза. В шесть лет ведь насквозь видно, кто будет отцом русской демократии и особой, приближённой к императору.
Через год-два, впрочем, отрока отправляют во Владимирскую семинарию, где он получает, наконец, фамилию. Гипотез о настоящей фамилии множество, Корф упоминает: Уткин, Надеждин, Грамотин. Встречается вариант – Васильев (отец отца был Василием). Но, разумеется, фамилии не было никакой. Сперанский (русский вариант Надеждин или Надёжин) – семинаристская фамилия, наподобие Амфитеатрова. В семинариях их выдумывали, часто родные братья выходили вон с разными фамилиями. За успех или провинность фамилию могли сменить.
Семинарии после екатерининской реформы, утроившей их финансирование, давали прекрасное и широкое образование, там изучали серьёзно математику, физику, географию, языки и даже немного богословия (это не всегда). По естественным наукам проводили лабораторные занятия. Это были привилегированные учебные заведения, где с 1780 года учеников запретили пороть (до того посмотреть на это было городским развлечением) и даже оскорблять вербально. За лучших учеников семинарии держались: основная проблема была нехватка преподавателей, так что не все семинарии могли поначалу укомплектовать учителями последние курсы. Лучшие ученики, в числе которых был Сперанский, сами преподавали. Сперанский вёл несколько предметов, например физмат. Оказаться зачисленным в семинарию было непросто, тут, конечно, помогла сильная рука покровителей.
Возникает вопрос, каково же настоящее происхождение ММС. Это всегда было загадкой. На отца своего и деда он не похож. Отец описывается как исполинского роста толстяк, прозванный Омётом, то есть стог (сена), дед же был толст, но приземист с прозвищем Чан. У Корфа со ссылкой на Шницлера упоминается версия, что Сперанский – китайчонок. Вот тебе и «Чан». Я придерживаюсь другой версии.
Сперанского толкали с раннего детства и до поры, пока он не прибился к императору Александру (а до того он чалился к Павлу). Что же это за люди, которые после первой же встречи осыпали мальца благодеяниями и не оставляли и после? Кое о ком кое-что известно. Упоминавшиеся Самборский и Салтыков оба сопровождали Павла в заграничном турне в бытность его наследником престола. Впрочем, Салтыков – человек известный. В частности, известен он тем, что благодеяний, требовавших хоть каких-то усилий, не делал. А тут... А вот телеграфная справка на Самборского.
Протоиерей и одновременно крупный землевладелец, что не типично. 15 лет служил в Лондоне, архиангломан (или, «протоангломан»). Стучал на русских лондонских резидентов, был приставлен к Павлу во время его заграничного путешествия, у себя на малой родине считался шпионом. Был духовником (или «духовником») Павла, Александра и прочих вел. кн. Теоретик агрономии. Вёл своё хозяйство, как учили в Англии. Разорился. Долги postmortem оплатило государство. Сам был женат на англичанке, познакомил Сперанского с другой англичанкой, на которой тот женился. Сын – невозвращенец.
С Самборским совсем не всё ясно. Опять-таки, фамилия. Самбор – городок подо Львовом. А Самборский родился под Сумами. Где Львов и где Сумы. По меркам нынешней Украины – два противоположных конца и две большие разницы: этнические, религиозные, а в то время и государственные. Когда в роду появилась эта фамилия, тоже не понятно. Вероятнее всего, и Андрей Самборский – первый носитель фамилии, придуманной кем-то в семинарии. Самбор (Себебор, Самбар, то есть, сам себе барин) означает «избранный из особенных». Вот только каких особенных и кем избранный? Известно, что на русских священников он походить не желал, сам себе барином жил и дальше. Ходил в цивильном, до синевы брился, в Бога не верил (это сплетни, конечно). Верил в английские сады. В том числе, детские. Всю жизнь окормлял царских детей, а его английские друзья – королевских. Александру Павловну уехал окормлять в Вену. Когда она умерла, он остался. В конце жизни получал от венгерского палатина изрядную пенсию, а за что?
Скорее всего, корни Самборского из-подо Львова. Львов в то время – это австрийская провинция Галиция и Лодомерия, с исторически сильным венгерским влиянием. Тут всё и сходится, например факт, что «свои», сумские дворяне Самборского на дух не переносили, считали засланным, чужаком. Изюмские же земли ему пристегнули во времена поздние.
Самборский – вероятный биологический отец Сперанского. Не должно смущать, что он в это время был в Англии. Его деятельность в тот период очень туманна, известно, что он несколько раз приезжал в Россию и уезжал обратно.
Впрочем, таких вероятных отцов несколько. Мог быть и Салтыков – и держал/дрожал всю жизнь в тайне: жена у него была безумно строгая.
Очень, очень похоже, что ММ бастард. В принципе, это норма того времени. Причём, отец (тот, который «Омёт») у него точно подставной, а вот мать может быть как родной, так и приёмной. Во втором случае получается, что ММ в младенчестве отдан был на пригляд в «надёжную» семью. За это Омёт удовольствовался благочинием (не по чину, вспомним, он не получал образования), а ММ получал всю жизнь протекцию, об истинной природе которой мог и не знать. Сам ММ обрёл вполне в духе английского юмора «семейную» фамилию. Впрочем, полагаю, Сперанский о чём-то догадывался. Мемуаров он не оставил – это в эпоху, когда мемуары писали – все. Лгать не хотелось, а объяснять себя – занятие неблаговидное. Полагаю, природа аристократического презрения к Сперанскому именно в этом, а отнюдь не в его служебной и государственной деятельности. Положение незаконнорождённого крайне унизительно в кругу законных и горько описано Пьером Безуховым: «Sans nom, sans fortune».
И тогда получает объяснение и странный визит к шестилетнему мальчику (утверждается, что Самборский посещал семью юного ММ неоднократно), и его отличие от других детей (слабый) и продвинутая семинария и дальнейшая поддержка Самборского и – кого-то ещё. Самборский мог быть всего лишь надёжным посредником в пикантном деле. И это наиболее вероятная версия. Отношения с родителями уже у маленького Михаила были прохладные. Он охотнее стремился после каникул в семинарию, чем наоборот, при прощании не мог выдавить и слезы. Это приписывают любви к знаниям.
Как одного из самых наглых представителей английской партии, Александр отставил Самборского и велел жить на «родине», но с «украинец» оттуда сбежал. Чего-то не приняло местное дворянство, полагали соглядатаем. После доносов-лакримозо Александр эсквайра в Петербург вернул, мстительно выделив Самборскому квартиру в островном Михайловском замке, где тот мог совершенно свободно жить и встречаться со своими любимыми островитянами. Можно бы подумать, что Самборский в 1807 уехал на юг, не выдержав давления намёков. На самом деле с разрывом отношений после Тильзита из России отбыли многие англичане, кое-где образовался вакуум влияния, и с 1809 Самборский приглядывает за Крымом, докладывает об обстановке, подыскивает кадры. С возвращением англичан в Россию в 1812, возвращается в Петербург и Самборский.
В Лондоне он был русским агентом-резидентом под прикрытием сана, но с какого-то момента мог работать на две стороны – это весьма и весьма распространённая практика в тогдашней Европе. Во всяком случае, преемником себе он воспитал некоего Якова Смирнова, который после разрывов дипломатических отношений оставался в Лондоне в качестве священника посольской церкви, но не только. От него в Петербург поступало немало сведений чувствительного характера: там и политика и, так сказать, персональные данные. Самборский отыскал хлопчика в Харькове, и попросил русифицировать «настоящую» фамилию Линицкий, обуславливая это тем, что к малороссам отношение предвзятое (а сам-то кем был?) Это, конечно, шутка-перевёртыш. Никакой фамилии у него не было. Её Яков тоже получил семинаристскую, Смирнов. Её по традиции перевели на латынь, как и Сперанского (на Украине было сильно польское влияние и латинские корни помогали карьере, русские же мешали). А потом просто перевернули обратно. Дело молодое (я о фамилиях). Сперанский тоже легко мог стать Надеждиным.
Такие вот дела духовные.
Продолжение: