Когда Стивен Кинг согласился на это интервью, он ещё не видел фильм "Кристина", поэтому, разумеется, не желал никак его комментировать. Однако, он с большим удовольствием согласился поговорить о романе и о своём восприятии 50-х годов.
Рэнди Лоффисье (РЛ): Непохоже, чтобы "Кристина" вписывалась в ваш привычный выдуманный мир штата Мэн и Новой Англии с городами, вроде Касл-Рока, Салем'с Лота и других...
Стивен Кинг (СК): Так и есть, впрочем, во время поездок по поручениям Уилла Дарнелла Арни проезжает через Стовингтон, штат Вермонт, где преподавал Джек Торранс из "Сияния" и где находился центр по изучению эпидемии в "Противостоянии". Действие "Кристины" разворачивается в Питтсбурге, потому что книга посвящена Джорджу Ромеро, уроженцу этого города. Это довольно далеко от мест, где разворачивается действие остальных моих романов - Мэна и Колорадо.
РЛ: На обложке книги есть ваше фото с "Плимутом Фьюри". У вас есть "Кристина"?
СК: Нет, мы взяли машину напрокат в компании, которая предоставляет старые автомобили для киносъёмок. Они перегнали её к нам через весь штат Нью-Джерси, прямо как в песне Спрингстина. Вся эта фото сессия напоминала съёмку фото на обложку рок-альбома. Фотограф, которого звали Энди Юнэнгст, в итоге купил её!
РЛ: Почему вы выбрали именно "Фьюри" 58-го года для книги?
СК: Потому что об этой машине почти забыли. Насколько я помню, это был очень распространённый автомобиль в 50-х годах. Я не хотел писать про машину, которая уже и так овеяна легендами, вроде "Тандербёрда", "Форд Гэлакси" и так далее. Сами знаете, о чём я. В какой машине чаще всего впервые целовались мои ровесники? В "Шевроле" 50-х годов. А вот у "Плимута" таких легенд нет, и я подумал... И тут Ли Якокка, [глава компании "Крайслер", выпускавшей "Плимут Фьюри"] предложил мне миллион долларов!
По правде, я не знаю, что думают в "Крайслере" по поводу моей книги. Так же, как не знаю, что думают в "Форде" по поводу "Куджо", где женщина оказывается запертой в "Форд Пинто". Я думаю, они должны радоваться, потому что машина у них вышла хорошей. Она как часы "Таймекс" - работает и не требует ухода.
РЛ: Читая книгу, трудно понять одну вещь: "Кристина" злая сама по себе, или её такой сделал Ле Бей? В чём, по-вашему, источник зла?
Это один из тех вопросов, которые беспокоили киношников. Ле Бей или машина? И я так понимаю, они склонились к машине. Ле Бей - тут я всего лишь выражаю догадку - в фильме совсем не такой зловещий, как в книге. Мне кажется, что книга всё-таки указывает на то, что источником зла был Ле Бей, а не машина.
Когда я разговаривал с создателями фильма, то сказал: "Послушайте, решать вам, что делать с этой историей". Но позднее мне рассказывали, что в одной из первых сцен, когда машина ещё движется по сборочному конвейеру, за рулём сидит мёртвый рабочий. Это указывает на то, что машина - по своей природе воплощение зла.
РЛ: Мне кажется, тема 50-х годов часто возникает в вашем творчестве и вы испытываете ностальгию по тем временам...
СК: Конечно. Я вырос в 50-х. Это моё поколение. И я думаю, что подобная тема часто возникает в творчестве тех, кого принято называть "серьёзными писателями". Когда я опубликовал "Кэрри", мне было 24-25 лет. Я был мальчишкой. С тех пор прошло 10 лет, и 1947 год рождения у писателя стал выглядеть очень респектабельно.
Нас много, тех, кто развивал своё понимание жизни и кто становился - нет, не взрослым - а мыслящим человеком в ту эпоху. У меня осталось много хороших воспоминаний о 50-х годах. Кто-то однажды сказал: "Жизнь - это подъём самосознания". Для меня таким подъёмом самосознания стал рок-н-ролл. Он как гигантское солнце, вставшее над моей жизнью. Именно тогда я стал жить по-настоящему. Я был воспитан музыкой 50-х.
РЛ: У вас есть страшные воспоминания о 50-х?
СК: Нет. Все страхи, которые были порождением реальности, а не моего воображения, появились после убийства Кеннеди в 1963 году. У меня нет плохих воспоминаний о 50-х. В то время царил покой. Были кое-какие источники беспокойства, например, атомная бомба, но в целом, мне кажется, люди в 50-х были очень беззаботными.
РЛ: Мотивы ужаса в вашем творчестве вызваны чтением комиксов издательства E.C.?
СК: Кто знает! Отчасти, да, несомненно, потому что эти комиксы вызывали во мне неподдельный ужас, когда я был ребёнком, и они же питали моё воображение. Они воздействовали на меня сразу в двух аспектах. Поэтому сейчас для меня важно не столько напугать людей, сколько заставить их сказать: "Ничего себе! Машина едет сама по себе!"
Кристина - это яростный рифф на одной струне. Я имею в виду, что она движется сама по себе и при этом становится всё более новой, то есть движется во времени. Читатели могут увидеть что-то близкое в доме с привидениями, Амитивильском Ужасе, призраках и вампирах.
Ты пишешь о машине, неодушевлённом предмете, и рассказываешь такие истории, которые, кажется, сошли с ярких страниц комикса E.C. или являются символами. Машина - символ технологической эры, конца юности, потому что машина - важная часть времени взросления. И сочиняя такие истории, ты рискуешь. Но в то же время это будоражит тебя. Если кто-то поймёт твой символизм, это прекрасно.
РЛ: Вы сознательно пишете о сублимации?
СК: Нет, никогда. Я думаю, что мои истории должны быть понятны каждому. Я не особо верю в такой символизм или код, который может быть понятен только выпускнику колледжа. Подобная литература годится только для тех, кто копается в ней со скальпелем в руке в поисках материала для дипломной работы или докторской диссертации. Тема и символ - очень важная часть литературы, но нет причины выставлять их на передний план.
РЛ: Почему "Кристина" написана с использованием двух стилей повествования? Рассказ от первого лица в начале и в конце, и история от третьего лица в середине?
СК: Потому что я застрял с этой книгой. Это единственная причина. Она чуть не погубила книгу. "Кристина" долго стояла на полке, пока я в недоумении ходил вокруг и неё, говоря: "Это неплохо. Как тебе это удалось!" Это было словно покрасить всю комнату и, дойдя до угла, сказать: "Ох, чёрт! Что я наделал! Дверь-то в другом углу!"
Поначалу историю рассказывал Деннис, и предполагалось, что он будет рассказывать до конца. Но потом он получил травму, играя в футбол, и попал в госпиталь, и не мог говорить о том, чего не видел. Я пытался написать вторую часть так, будто она состояла из дошедших до него слухов и рассказов. Но это не сработало. Я старался и так, и этак и, наконец, сказал: "Надо разрубить это узел. И единственный способ это сделать - сделать рассказ от третьего лица". Я постарался оставить достаточно подсказок, чтобы читатель понял, что Деннис пытается изображать Трумана Капоте и пишет документальный роман.
Мне кажется, вторая часть по-прежнему выглядит, как повествование от первого лица, просто замаскирована, как репортаж.
РЛ: Вы планируете писать продолжение о том, как Кристина едет по стране?
СК: Боже, нет! Я не хочу снова к этому возвращаться! Одного раза достаточно! Я лучше напишу про какой-нибудь смертоносный кухонный комбайн, у которого вырастают новые части! Вот это будет здорово!
