Начало Продолжение Все публикации этого автора
Первая часть повести
￬
Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Окончание
Перед вылетом на Хмеймим всё-таки случилась долгожданная радость: Василёк с Валюшей, да ещё и с Саней, заехали к генералу Морозову в Москву. Он даже растерялся от счастья. Валюшка принялась хозяйничать в его холостяцкой квартире. Умело командовала ребятами – Василий с Саней только успевали выполнять её приказы: принести-вынести-вытряхнуть-отодвинуть-переставить… Кухня, наверное, впервые за все годы приобрела невероятно уютный вид. Здесь и сидели – отец и… дети, Василёк, Валюшка, Саня. Наготовила Валюшка – прямо как на Ерёмину свадьбу. Морозов про себя удивлялся: смотри-ка, молодец девчонка! А когда Валюша достала из духовки пирог с клубникой, генерал улыбнулся: вот это жена у Василька! Вот уж повезло! И Морозов, и Василёк очень любили сладости. Да кто их баловал-то пирогами… Морозов с нескрываемым наслаждением принялся за пирог. Спелая клубника брызнула соком, генерал сосредоточенно, в предвкушении радости, совсем по-мальчишески подставил ладошку, готовясь опрокинуть себе в рот сладкий, душистый сок. И встретился с Валюшкиными глазами… Замер: в них сейчас не было всегдашней холодной вежливости. Смотрела Валюшка… с ласковой внимательностью, немного – с жалостью. Отрезала самый аппетитный кусок пирога, незаметно подложила генералу в тарелку. Но – и всё… По-прежнему избегала разговора с отцом. Старалась не оставаться с ним наедине. И опять глазами останавливала, если не получалось у генерала сдержать отцовский порыв…
Валюша с Васильком убирали на кухне, мыли посуду. Морозов вышел на балкон – покурить. Нет, всё же осторожное, робкое счастье – хоть ненадолго, на какие-то мгновения, заглядывало к генералу: Саня тоже вышел на балкон, стал рядом. Прикурил от зажигалки Морозова. Говорили про самолёты… Улыбка у Сани – как у Ирки когда-то. А смотрел… смотрел сын его, отцовским взглядом…
Когда уехали дети, – счастливые два дня промелькнули безжалостно – Морозов ночь не спал, курил на балконе. Мысленно обращался к дочери:
- Прости меня… простишь ли, дочка… Да как простить… Обидел я её… Мать обидел твою… Грубостью, высокомерием своим… Безжалостно, без спросу… цвет её первый сорвал, её любовь ко мне растоптал. И ты уже… под сердцем у матери была, а я обижал её. Может, по-другому всё сложилось бы тогда… а я отмахнулся, не хотел расстаться с беспечной, беззаботно и неизменно удачливо пролетающей жизнью. Думал – потом, успею… Видно, не может она простить меня там… – медленно поднял глаза в ночное небо – в каких-то непостижимых высотах. Сильно обидел я её… Поэтому и ты не можешь простить меня, дочка. Пока она там не простит…
И Ирка… Ирина… Тогда, на выпускном у Василька и Сани, сделал ей… запоздалое предложение. Сделал предложение, когда… сын уже надел лейтенантские погоны… И какого сына замечательного Ирина вырастила! Одна… справилась. На его предложение отшутилась горько: какая, дескать, из меня генеральша… А на самом деле – просто не простила. Видел: ей и сейчас хочется такого простого женского счастья, любви, нежности, заботы… Сильного плеча. Наверное, надо съездить к ней, уговорить. Ведь девчонкой была отходчива, покладиста, легко прощать умела… Но понимал Морозов, что вряд ли возможно счастье – с Ириной, с детьми… Пока не простит его… с небес не простит его Валентина…
Вчера заходил в Суворовское. Пацана проведывал. Сват, Москвин, попросил помочь – деревенский мальчишка, умница, славный такой. Мечтал о Суворовском. Чего ж не помочь. Случалось, помогать приходилось откровенным олухам, которым вовсе не надо было Суворовское. А тут – выправка прямо наша, неожиданная, и где взялась у пацана, мамка одна воспитывает… и с физподготовкой порядок – некоторые суворовцы позавидуют. И в школе отличник. Патриотизм просто зашкаливает: через слово – Россия… Наша Россия… Серьёзный такой мальчишка. Форму суворовскую надел – даже слёзы тайком смахнул: сбылась мечта!.. Генерал радовался: хорошее дело сделал, отличный офицер получится из суворовца Дениса Ростовцева.
Мать Денискина, Татьяна, благодарила просто, искренне. Пригласила их с Москвиным, стол накрыла, как водится – щедрый, деревенский... Заметил генерал, что смотрит Татьяна на полковника Москвина с затаённой, давней, видно, грустью… Понял, конечно, – от несбывшейся любви. Локтем незаметно толкал свата, когда за столом сидели: ну, бревно бесчувственное! Не видит таких глаз!.. Подсказал потом Москвину: что ж ты, Алёха, теряешься… Красавица же! Волосы ореховые – тяжёлым узлом, роста небольшого, но – стройна. Хозяйка! А в глазах столько любви невысказанной…к тебе!.. – слепой не заметит. Да таких поискать!..
Москвин равнодушно отмахнулся. И Морозов вздохнул: что ж… сердцу не прикажешь. Всё же предупредил: смотри, Алёха… Дочка с Васильком – у них своя жизнь… служба… Затоскуешь. Прошлое-то… не вернуть…
Москвин промолчал.
…Когда Василёк и Саня уехали к первому месту своей лейтенантской службы, Валюшка очень скоро заскучала – невыносимо, до слёз. Дни проходили, а Валюшке просто необходимо было любить своего Василька, давать ему ни с чем не сравнимую сладость… от которой он тихо, стесняясь, вскрикивал… её любимый синеглазый мальчишка… Как хорошо, что она умеет дать ему такую невыразимую радость… И каждый раз она любила его ещё сильнее – когда он не мог сдержаться от захлёстывающей его сладости… А теперь Василька не было рядом, и её смуглое нежное тельце просто болело, просило нежности сильных рук его, смелых губ…
Скучала и по Сане, по его весёлым, простым шуткам, за которыми он по-мальчишески скрывал свою заботу о ней, своей нашедшейся сестре. И Валюшка поняла, как это хорошо – иметь брата, весёлого, заботливого – как Саня. Она радовалась их дружбе с Васильком. И Васильку он – ближе, чем брат…
Много думала о том, что услышала от отца и от… генерала Морозова. Отцом для неё оставался полковник Москвин – это бесспорно и навсегда. Морозова она добросовестно пыталась полюбить – как отца её Василька. Она обещала Васильку, что будет очень любить его. И пока не могла… Понимала, что тогда, в молодости, он очень обидел её мать. Не осуждала, просто пока не могла найти в себе то, чего так ждал от неё генерал Морозов.
Часто, когда оставалась одна, доставала старую чёрно-белую фотографию. Совсем молодая, очень красивая смуглая женщина в военной форме Ливийских ВВС. Фотографию ей оставила Ирина Петровна, Санина мать. Вытерла тыльной стороной ладони вдруг набежавшие слёзы, негромко сказала:
- Возьми, дочка… Пусть на память тебе будет… Мать это твоя. Кровная. – Вздохнула: – Да как же ты похожа на неё!.. – Покачала горько головой, вспоминая: – А мы ж с ней… одного любили. Капитана Морозова. Батю твоего. И Сани моего… Вот так у нас вышло-то… в жизни.
Валя решилась, спросила:
- Он… Морозов… значит, нехороший был?..
- Почему – нехороший… – грустно усмехнулась Ирина Петровна. – Самый… лучший. – Прикрыла глаза: – Смелый, красивый… сильный. Уверенный. Бегали мы, девчонки, все за ним. Вот он и выбирал… Совсем мальчишкой был, хоть и капитан. Помолчала, потом неожиданно строго сказала: – И ты, девка, не очень-то… фыркай. Отец он тебе. А что и как у нас было – не твоё это дело. – Продолжала неторопливо рассказывать: – У меня уж Санька был… когда Морозов увидел её… Валентину, лётчицу ливийскую. И голову потерял. Ты ж посмотри, какая она… была. Полюбила Морозова. Так о счастье мечтала!.. О нас с ним Валя не знала. И о Сане не знала. Всё рассказывала мне, какая любовь у них с капитаном… Когда забеременела, тоже ко мне прибежала… Ты вспоминай её…
Валюшка подолгу смотрела на красивую женщину в лётной форме.
А потом стала изучать арабский язык. Чтобы хоть немного заглушить боль от разлуки с Васильком. Чтобы время занять – а то просто с ума сходила, вспоминая, как он… как они с ним… Ой, как без него невыносимо… А так – сидела и учила. И вскоре уже могла написать признание в любви своему Васильку – на арабском. Он немного удивился её увлечению, а потом сказал, что ей очень идёт… арабский язык. А в Валюшкином сердце поселилась какая-то радость – от того, что она хоть что-то может сделать… для этой смуглой женщины- лётчицы, чем-то сблизиться с ней. И учила трудные слова – ради неё. В её честь… Иногда – смотрела на себя в зеркало, а видела её глаза...
Продолжение следует…
Начало Продолжение Все публикации этого автора
Первая часть повести
￬
Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Окончание