Глава 2.
Бесполезные стенания неожиданно снесла панорама плывущего мимо города. Потрескивая шинами, передний автомобиль сопровождения изо всех сил разгребал поток завязших на кольце машин, но дело шло туго и приходилось продираться по разделительной линии. Бахметов смотрел на себя со стороны, и вроде прямо перед собой в одну точку, погрузившись в привычное состояние отчуждения себя от всего окружающего мира – вещи текли за стеклом салона и оставались за спиной, а Бахметов воспринимал самого себя как вещь, которая проходит рядом с другими вещами и оставляет их за спиной. Состояние было комфортным и не давало сознанию растворяться в вещах. Кондиционер плавно гнал полутёплый воздух в салон, не успевая его заполнять до избыточного предела; и эта недозаполненность сама ласкала кожу, создавая ощущение навалившегося теплого сна. За Крымским мостом поток растворился, и кортеж из трёх автомобилей с отключенными кряхтелками понесло по дороге.
Через минуты или часы Бахметов уже поднимался по широкой лестнице с золочёными перилами – в огромных зеркалах покачивалась бесконечная линия красного ковра в отблеске хрустальных соцветий дальней люстры. Быстро пришлось свыкнуться с прилегающей роскошью, что возмущала ещё год назад – откуда взялся этот год? − но сейчас не возникало и сомнений, что лезший из-под ног монументализм, со всей его ювелирной отделкой, есть всего лишь способ подчёркивания статусности учреждений и населявших их людей. Эти люди не сами вложили собственные деньги на создание всех этих чудес – деньги были государственными, и оставалось просто принять решение отправить часть средств на повышение статусности учреждений. Подобные экзистенции стали часто оседать в голове Бахметова – когда успели часто? – кажется, уже нащупывающего природу московских страт – да, понимание целого и деталей всего происходящего вокруг до тошноты нагло само лезло в глаза и уши, порой заставляя содрогаться от сути и целого, и деталей; – Сергей, однако, стал болезненно избегать конечных выводов в объяснениях многих изнаночных смыслов, слишком напоминавших коридоры зеркальных проекций, где малые углы скрывали за собой все новые пространства бытия. А навстречу Бахметову шли и шли люди с папками в руках и очень сосредоточенными лицами – каждый из них, безусловно, решал многотрудную задачу, от решения которой зависела судьба и этого человека, и всего учреждения с золочёными перилами. Бахметов давно перестал всматриваться в эти лица в попытках понять их идею, и сам уже лукаво скользил взглядом по чужим глазам и уголкам губ, в секунду угадывая намерения и мотивации визави. Людей в учреждении было так много, что они казались жителями странного города, где были свои округа, транспортные магистрали, кафе, кинозалы и даже клубы по интересам.
Чёткость симметрии улиц и площадей этого города не выдержала напряжения пульсирующей линии от правого виска к межбровью, и всё сбилось в точку – не сразу, но разросшуюся до плеч и головы, а затем и фигуры вышедшего навстречу Бахметову хозяина кабинета, минималистически заставленного столом-стульями и парой шкафов-бюро.
– Завтра решается вопрос о поиске нового собственника для комбинатов в Сольске и Дольске, – голос говорящего напоминал мягкий звук тромбона, и будто пробивался наружу сквозь стенки пузыря, в котором пульсировал небольшой кусок Вселенной. – Вкупе с вашим горским гигантом это может стать целой отраслью металлургии.
– «Странные названия мест», – подумал не успевший перевести дух от метаморфоз Бахметов.
– А если учесть фактор её снабжения деньгами вашего банка да амбиции Евгения Александровича – конкурентам не позавидуешь. Оба комбината скуплены по дешёвке подставной фирмой из Нидерландов – те ещё металлурги; а нити финансовых заканчиваются в Индии. Дольск и Сольск купили для банкротства, что и исполнили с блеском. Счётная расследовала потери бюджета, и наткнулась на оба комбината – хозяева из Азии мало того, что лет восемь уж как оставили производство, так ещё и выклянчили через дольские и сольские власти миллионы в год на дотации производства выпуска скобок и дверных косяков. Деньги от бизнеса уходили уже в сторону страны восходящего солнца − косяки строил гражданин Японии, арендовавший пустующие цеха. Наша безопасность проверила документацию, и представила справку в правительство с рекомендацией реприватизации комбинатов. Желающих взять голыми руками такое имущество – хоть отбавляй, а реальных игроков – три компании: «Русский алюминий», «Русское золото» и вы. После того, как Раевский высказал желание участвовать в борьбе, ставки резко выросли, потому что оба его конкурента намеривались взять по комбинату просто для того, чтобы продать их заинтересованным лицам.
− Лица с Запада-Востока? – вдруг заговорил и Бахметов. – Почему бы этим лицам самим не поучаствовать в конкурсе?
− Они и участвуют, в том числе и через обе компании.
− То есть, те алюминий и золото – совсем не «русские»?
− Давно, − рассмеялся отчего-то теряющий образ собеседник – может, это был Шалтай? – Но напрямую участвовать в конкурсе их государство не пускает – скоро вступаем в ВТО, и тогда заинтересованные лица эту отрасль просто пустят под нож.
− Так если всё так понятно, то почему бы не отдать оба комбината банку Раевского?
− Строим демократию, и нужно соответствовать. Сложность в том, что за «Алюминием» и «Золотом» стоят серьёзные люди, которые оказывают воздействие на членов контрольной комиссии – тут ещё оказались не отбиты шальные суммы с ГКО; и «Алюминий» с «Золотом» просто отдают долг.
− Но ведь ГКО прикрыли ещё в 90-е!
− Долги никто не отменял, и проценты капают, – тут ушла и чёткость голоса, но Бахметов удивительным образом понимал каждое слово собеседника. – Россию держат кости мертвецов из гробов 90-х. Тогда заплатили миллиарды за реформы – вот и приходится их тянуть в XXI век. А народ затылок чешет – чего, например, вводят абсолютно идиотский ЕГЭ и гробят некогда самое передовое образование в мире, − засмеялся голос в пустом кабинете – мебель уже пропала вместе с собеседником. − Так кто-то когда-то деньги заплатил – а ты отдай!
− А что там вышло с ГКО? – спросил через силу Бахметов, или ему показалось, что спросил.
− Не захватили этот бред? Было на что посмотреть. Выпустили кучу ценных бумаг на гиганты индустрии, и деньгами гоняли их по кругу – покупая-продавая ежедневно. Народ на предприятиях с голоду дох без зарплаты годами, а выпуск продукции уже никого не интересовал – ну, может, кроме кучки упёртых советских директоров, – поскольку шёл процесс приватизационного захвата комплексов и даже отдельных цехов. А раз предприятие встало, и не даёт признаков жизни, то и цена на него уже не та, что могла бы быть в состоянии расцвета потенций. Бумагу на орденоносную гордость советской промышленности продают за смешные миллионы, а вчера-то всё это хозяйство стоило миллиарды и миллиарды! И будет стоить после покупки. Ловко?
Правительство само живёт в долг, и от всех отмахивается руками – делайте, что хотите; а министры инсайдом зарабатывают на купле-продаже. Кредиты Запада директивно толкают на поддержание рынка ГКО; многие завязаны договорными обязательствами – кто кому давал денег в долг – а ведь это миллионы, – на покупку заводов; а кто кого кинул вольно или невольно после августовского дефолта. Короче, друг другу должны – деньги или помощь за выуживание своих обесценивающихся денег в день замораживания счетов в банках. Ну, и руки чьи сильно нагрелись во всей этой галиматье покупке недвижимости и в переводе рублей в доллары – впрочем, всё как обычно.
Давайте о нашем деле, – уже забывшийся образ носителя голоса стал материализоваться в широкое лицо со складками загорелых щек. – В комиссии есть люди, от позиции которых зависит окончательный вердикт. Я мог бы поспособствовать, так сказать, принятию нужных решений, но для этого мне нужны веские гарантии со стороны Раевского. Вы меня понимаете? – Бахметов кивал в ответ, думая о том, что ещё год назад он и предположить не смог, что с ходу бы понял подобный намёк. – Связь мне легче держать через вас и не отвлекать Евгения Александровича от работы в администрации – с его приходом туда явно добавилось креативности, что ощущается прямо здесь, – почти виртуальный палец очертил пространство вокруг себя.