Рассказ "Старческий развод".
- Твоё молоко, Мишка? - прищурившись, Анна Тимофеевна поднесла бутылку с молоком ближе к глазам.
В коридоре послышались шаркающие тяжёлые шаги. Михаил Васильевич подошёл вплотную и, забрав бутылку с молоком у бывшей супруги, поставил её в холодильник.
- Ты уже дней десять из дома не выходила, откуда у тебя молоко, ополоумела что ли? Моё, конечно. Ты его с моей полки взяла.
Холодильник, как впрочем, и кухонные шкафчики, были у Морозовых поделены. На столе красовалась красная полоса, которую бывшая жена провела специально купленным красным маркером. Свою посуду она тоже пометила красными точками.
Анна Тимофеевна открыла рот, на ходу придумывая, что бы такое ещё спросить, чтобы завязался разговор. Но мужчина уже вышел из кухни. Тогда она огляделась и, увидев висящий на боковой стенке кухонного шкафчика пластиковый ковшик, не раздумывая скинула его на пол. Ковшик, глухо шмякнувшись, заплясал на полу. Анна Тимофеевна аккуратно встала на одно колено, потом на другое, легла рядом с ковшиком, растянув руки в стороны.
Михаил Васильевич шуршал тапочками по коридору.
- Нюра, ну что ещё?! - требовал ответа мужчина.
Картина, что открылась ему на кухне, вывела из равновесия. Он упал на колени и принялся трясти женщину, чуть не плача.
Она, раскачиваясь, открыла глаза и произнесла:
- Тошно...
- Сейчас, сейчас, Нюрочка, - Михаил Васильевич налил воды и дал ей сделать пару глотков. Затем помог подняться и повёл в комнату.
Маленькая уютная когда-то комната сейчас напоминала общежитие. Почти восемнадцать метров были разделены пополам. Часть площади с окном была выделена под женскую половину, а вторая - перекрытая плательным шкафом - под мужскую. Перестановка нагромоздила множество непонятных вещей, разделённых на твоё и моё, на все доступные поверхности. Пройти можно было только бочком.
Михаил Васильевич проводил бывшую супругу до кровати и помог лечь.
- Тесно нам тут вдвоём, Мишенька, а не переехать ли тебе в деревню в дом матери, пустует наша дача?
- Не-е-е-ет, - неожиданно для себя вскочил мужчина, - ты опять за своё. Я никуда из своей квартиры не перееду. Там ни удобств, и дрова таскать надо и печь топить. Мне и здесь хорошо. Если тебе тут, - и он обвёл руками пространство вокруг, - тесновато, то милости прошу, я тебе деревенский дом презентую.
Анна Тимофеевна уже была не рада, что настояла на старости лет на разводе. Что он ей дал? А ничего. Растраты одни. На госпошлину, на такси, на таблетки и уколы от давления и нервного расстройства.
И не изменилось ведь ничего. Муж как был рядом, так и остался. А так хотелось новой жизни. Ездить по свету... Хотелось... Но опостылевший за полвека супруг в жизненные планы не вписывался. И Анна Тимофеевна потребовала развод. Супруг удивился и долго не мог понять, что взбрело ей в голову. "Надо." - говорила она, - "Не сошлись характером". 50 лет сходились, а теперь нет. Дал развод.
У Анны Тимофеевны осталась большая квартира от родной тётки. Женщина планировал её сдавать или продать и жить оставшуюся жизнь одна, свободная, в достатке, а мужа после развода отправить в деревенский дом. Мечты. Неожиданно появились какие-то родственники, у которых тоже совсем неожиданно появилось завещание, подписанное тёткой в последний месяц жизни. И все мечты полетели в бездонную яму.
Теперь единственный телевизор приходилось смотреть по очереди. На пенсию доехать, как оказалось можно только до дачного участка. И питаться семьёй в складчину было выгодно, продуктов меньше пропадало, да и разнообразнее.
Раньше с весны муж уезжал заниматься огородом и возвращался только осенью. И Анна Тимофеевна отдыхала, чувствовала себя превосходно и свободно. А в последние два года после развода сдал и всё больше лежал и отдыхал. А Анне Тимофеевне было не комфортно и скучно.
- Ну что, лучше? Или скорую вызвать.
- Не надо, Мишенька, я полежу, на небо посмотрю, - жалостливо шептало она.
Она лежала и думала. Что развод в старости совсем не то, что в юные годы, когда ты полон сил и всё ещё у тебя впереди.
- Слушай, а чего ты моё молоко схватила? - спросил Михаил Васильевич из-за перегородки.
- Старческий ... ну, как его?
- Маразм?
- Развод, - вспомнила она.
- В плане пошутила или что оформили развод? - переспросил он.
- В плане одни многоточия и непечатные слова, - ответила она.
- Точно сбрендила, - высказался вслух Михаил Васильевич.
- А может блинчиков, дашь молока? - поинтересовалась она.
- А давай блинчиков, бери.
