Было прохладное апрельское утро. У меня была ранняя сессия. Я её сдала, но с кучей хвостов. По этому поводу я очень переживала. Тогда ещё меня утешала подруга — «Не волнуйся, это всего лишь учёба, у тебя-то никто не умер, а это самое главное!».
Трагедия
Помню, в тот день я вышла на работу, хотя это было вовсе не обязательно. Накануне мама поскандалила с сестрой Леной. В итоге она ушла к отцу, который жил отдельно от нас. Весь день я хотела позвонить ей, пригласить на беседу по душам к себе на работу или сама приехать к ней. Почему-то решила не ехать, а просто позвонить ближе к вечеру.
Лена была на год младше меня. Мы были с ней не разлей вода и все трудности старались решать вместе. В последний год, когда я поступала в институт, мы отдалились друг от друга — у меня появилось много новых друзей, я с головой ушла в студенческую жизнь.
Вечером, я как обычно, вернулась домой, и тут мама меня сразила наповал — Леночка покончила жизнь самоубийством.
Через сорок минут позвонил папа. Он с трудом дрожащим голосом сказал: «Лена бросилась под поезд». Я была в трансе — ещё вчера мы непринужденно общались о покупке путёвки в санаторий на лето. Никогда не думала, что слова могут причинить такую боль.
Я закрылась в комнате — мы жили в ней в месте с Леной — и долго рыдала, разговаривала с ней вслух, до крови била кулаком в стену. Теперь я поняла, почему интуитивно меня весь день тянуло к ней. Я корила себя за то, что не прислушалась к внутреннему голосу.
Мама сама толком ничего не знала. Она позвонила папе, но к нему пришла полиция для экспертизы. Я позвонила Насте, моей близкой подруге, чтобы она, по возможности, приехала. Та приехала быстро, и не сама, а с мамой. Они были хорошими слушателями — плакали вместе с нами, а мы всё рассказывали и рассказывали… Глубокой ночью они уехали на такси.
Никому не пожелаю так вот остаться один на один с такой трагедией.
Я буквально ощущала физическую боль от эмоциональных страданий. Как будто тебя сверлят или заживо снимают кожу. Я так вымоталась, что не могла встать с кровати.
На следующий день подруги Лены как с цепи сорвались — весь день звонили на стационарный телефон, потому что не могли дозвониться ей на мобилку. Каждый такой звонок был как гвоздик, который забивают в душу. Мы купили с мамой бутылку водки, хотя раньше мы могли с ней пропустить не больше бокала красного, и то по особым случаям.
Мы начали пить ежедневно. Так в коматозе прошёл месяц. Я почти не ела. Бутылки можно было выгребать мешками. Мы напивались до беспамятства. С горла. Как матёрые мужики.
У нас в доме был старый скрипучий паркет. Я знала, как скрипит каждая досточка. И вот, когда я в очередной раз напилась, мы стали слышаться звуки, как будто кто-то ходит по паркету со стороны Лениной кровати. Однако мама сказала, что это от водки...
Похороны прошли как в тумане. Помню, как сидела около гроба в старом вонючем пазике. Помню, как порывалась мама вслед за гробом, который опускали в яму. Отпечатался в сознании портрет отца — он так поседел и вымотался.
Поминки тоже прошли, как во сне. К нам приехали помогать родственники. Без них мы бы не справились. Тётя Тася хорошо разбиралась в организации похорон — она уверенно отвергла добрую часть услуг, которые нам навязывала ритуальная служба для увеличения ценника. Так хладнокровно наживаться на горе других… Для меня это тоже было открытием, хотя я и не была наивной девочкой.
А ещё меня поразило бессердечие преподавательницы по физике — похороны близкого человека для неё были не аргументом для отсутствия на экзамене. Я тогда расплакалась. В итоге я сдавала физику в конце лета и из-за этого не получила стипендию. Она была так нужна, ведь жили мы совсем небогато.
Мало-мальски учёба настроилась, хотя эмоционально я была подавленной и не могла полноценно посвятить себя образованию. Из-за этого я собралась бросить институт, но меня отговорили. На зимней сессии физичка поставила мне хорошую оценку «автоматом», хотя я на неё не заслуживала — видимо осознала свою ошибку и хотела искупить грех.
Дни шли своим чередом. Мы всё ещё упортребляли спиртное в больших количествах. Но однажды мама взяла себя в руки и сказала — «Стоп, хватит!». Я взглянула на себя в зеркало — бледное лицо, синяки под глазами, волосы как солома. Я была похожа на ходячего мертвеца. Мне стало страшно оттого, во что я превратилась.
Надо было начинать жизнь с нуля. Уже без Лены.
Через какое-то время мама настояла, чтобы я поехала в Одессу отдохнуть. Со мной была подруга. В мои 19 лет, казалось бы, веселись, гуляй, купайся в море, заводи знакомства. Но мне было очень плохо и я ничего не ела. Здесь, сидя на пирсе и глядя в бесконечное море, я размышляла о Лене. Она так хотела найти смысл жизни. Такой искренней была и честной. Вся жизнь открывалась перед ней, всё только начиналось...
Будучи ещё в Одессе, мне приснился сон. Лена всегда хотела посмотреть мой институт. Его здание было величественным. И вот мы пришли. Я поводила её по корпусам, показала внутренний дворик, завела на аудитории 12 этажа, где жили летучие мыши, мы прогулялись по институтскому скверу. Мы остановились у фонтана, рядом не было людей. Я спросила её, зачем она ушла от нас. На что она ответила, что ей было одиноко в тот день, потому что её бросил парень.
Лена сказала, что звонила мне в тот день, но я не брала трубку. А ещё она звонила по телефону доверия, но ей там не помогли. «А обо мне ты не подумала?», крикнула я. Дело в том, что у нас было условие помогать друг другу, когда оказываемся в сложной ситуации. Лена разрыдалась.
Мы покинули территорию института. «Когда мы снова встретимся?», допрашивала я её. «Лет через 50», ответила она. Я крикнула «Я хочу к тебе!». Нет — сказала Лена, — ты должна жить. Меня разбудила подруга, которая сильно трясла меня за плечо.
Лето заканчивалось. Впереди ждала рутина, которая позволила бы забыть плохие мысли. Но посреди нудных лекций эмоции всё равно прорывались. Тогда я выбегала в коридор. Я стала одиночкой. Не общалась с одногруппниками и почти лишилась друзей. Даже Настя, которая приезжала с мамой в тот злосчастный день, и та перестала писать.
Остался один верный товарищ, который всегда меня выслушивал и понимал. Возможно, это его заслуга в том, что я не пошла вслед за Леной. За это я ему признательна до сих пор.
Сознание всё снова и снова возвращает меня в тот день. Трагедия навсегда перечеркнула нормальную жизнь нашей семьи. Даже самому злому врагу не пожелаю того же. Суицид — это не обычная смерть. Он причиняет нестерпимую боль для близких и на многие годы выбивает землю из-под ног.
Восстановление
Моей семье понадобилось много лет, чтобы восстановиться после произошедшего. Каждый из нас наломал много дров — просто от безысходности. Мы стали отрешенными. От нас отвернулись родственники и друзья. Каждый влачил жалкое существование.
Первый год был адовым. У меня то и дело были рецидивы — редкие попытки что-то наладить чередовались кромешными провалами. Была физическая боль оттого, что ещё недавно Лена была жива, а сейчас — нет. Жизнь разделилась на до и после.
Хотя у меня были мысли бросить учёбу, меня и без этого чуть не отчислили. Но обошлось. Я слушала депрессивную музыку и надолго уходила в себя. Бывало, бродила ночами по городу. Часами могла ходить под дождём. Совсем не дорожила своей жизнью. Выкурила пачку сигарет, но, к счастью, бросила эту гадость. Я часто думала, чтобы пойти по стопам Леночки. Но мама всегда предугадывала мои мысли и умоляла опомниться.
Сложность была ещё и в том, что меня оставила не только Лена, но и все мои друзья. Причём одновременно. Всё разрушилось. В том числе и вера в людей, в дружбу. Те, кто меня встречал, не могли поверить, что это действительно я. Ведь раньше я всегда ходила в окружении толпы шумных и весёлых подруг.
После первого года боль утихла, но до конца не прошла. Мой новый образ жизни стал уже частью меня. Я подсела на наркотики. Всё началось ещё в Одессе. Как-то я сказала подруге, что хочу побыть одна. Она пошла в клуб. Пришла поздно вечером, и принесла эту дрянь. С этого всё началось. Потом часто слышала, как бывшие друзья сгорают от наркоты, но меня это не волновало. Однажды я три раза подряд не могла найти закладку и подумала, что это слишком странное совпадение.
Вернулась я в Киев без тормозов. Вдалась в другую крайность — в тусовки. Могла переспать с людьми, с которыми едва познакомилась, набила татуировки, прониклась субкультурой рейверов. Я была обижена на всех, в том числе и на маму. Как она могла поссориться в тот день с Леной? После диких тусовок я приносила своё тело домой — обессиленное и безжизненное.
У меня было много мальчиков, в том числе и богатых. Однако наши отношения не длились долго. Я видела, что жизнь золотой молодёжи пуста и бессмысленна. Они одаривали меня роскошью, но она не давала мне удовлетворения, хотя я выросла в небогатой семье.
Я пыталась что-то изменить, путешествуя и занимаясь разными проектами. Это тоже особо не помогало. Даже не знаю, почему я не могла просто жить спокойно. Бесконечно находилась в поиске чего-то. Так продолжалось несколько лет. Было много разочарований.
Однажды я поняла, что у меня огромные духовные потребности. Оказывается, я пыталась их заполнить чем-то материальным, но это, естественно, было невозможно. Осознав это, я успокоилась. Новый путь был самым сложным, но самым правильным. Передо мной стоял титанический труд над собой. Теперь я чётко вижу перед собой цели. Я стала ответственно делать свою работу и это стало приносить мне настоящую радость.
Какой вывод я могу сделать, оглядываясь на свою жизнь?
Запаситесь терпением. Ваша жизнь ценна для Бога. Он в силах воскресить Леночку и изменить вашу жизнь уже сейчас. Поддерживайте друг друга, насколько это возможно, и цените каждый момент жизни, пока вы вместе.
Прислано в редакцию сайта pohorony.com.ua - Лиза, 27 лет