В антикоммунистическом угаре во время "холодной войны" коммунистам решили приписать и гитлеровские преступления.
Родилась так называемая ледокольная теория.
В книге В. Резуна она выглядит так:
"Германский фашизм для Сталина — это инструмент.
Германский фашизм — это Ледокол Революции. Германский фашизм может начать войну, а война приведет к революции. Пусть же Ледокол ломает Европу! Гитлер для Сталина-это очистительная гроза Европы. Гитлер может сделать то, что Сталину самому делать неудобно".
Утверждение безосновательное, гораздо лучше для Сталина был бы удачный римейк революции 1923 г., когда германские коммунисты взяли бы власть и объединились с Советским Союзом в мощный политико-экономический союз.
Что касается «Ледокола Революции», который прокладывает дорогу к коммунизму в Европе, то подобные идеи как выяснил И. Петров высказывались неоднократно.
Самым первым упоминанием «Ледокола Революции» следует считать статью в венской газете «Neue Freie Presse» от 7 мая 1933 г. еврея Николая Бассехеса (Nikolaus Basseches), изгнанного из СССР в 1937 г.
Краткий перевод этой статьи вышел через три дня в рижской газете «Сегодня» под названием «Национал-социализм – ледокол, разбивающий лед коммунистической революции».
«Европейское людское море твердо замерзло, твердо натвердо замерзло и положение в Германии. Национал-социализм должен сыграть здесь роль ледокола, который приведет германские массы в движение. Не следует отрицать, что, несмотря на враждебные национал-социалистические идеи по отношению к коммунизму, национал-социализм избрал революционную тактику, которая революционизирует массы, приводит их в движение, заполняет их социальными и социалистическими требованиями. Национал-социализм разрушает предубеждение пролетариата и, как и коммунизм, борется с буржуазным взглядом на вопросы равноправия. Национал-социализм приучает массы мыслить коллективистически. Национал-социализм разрушит социал-демократию и, если впоследствии, благодаря экономической конъюктуре сможет развиваться новая коммунистическая работа, то пролетарские массы после дискредитирования и уничтожения социал-демократии сдадутся натиску коммузнизма».
Такова теория, которую инж. Бассехес слышал в Москве из уст одного видного коммуниста. Эту «теорию ледокола», - пишет Бассехес, - вовсе не нужно непременно разделять. Но она – существующий факт, с которым интересно ознакомиться».
Теория ледокола появлялась и позже.
Тот же Бассехес в статье «Внешняя политика Советского Союза» («Русские записки», № 18, июнь 1939 г.) пишет:
«В представлении Москвы задача Гитлера заключается в том, чтобы уничтожить все то, что находится между национал - социализмом и коммунизмом, сделать невозможным восстановление буржуазной демократии. После Гитлера — только красный потоп, другой альтернативы быть не должно».
5 января 1940 г. в «Вельтвохе» Бассехес публикует еще одну статью «Stalins Pläne», на которую в свою очередь ссылается газета КОНР «Воля народа» от 10 января 1945 г. в статье «Ледокольная теория», она повторяет тезисы ранней статьи 1933 г.: «Зимой 1940 года сильно левый швейцарский еженедельник «Ди Вельтвохе» печатает статью с анализом политики Сталина. Политика эта, по существу, якобы гениально проста:
«Чтобы сломить лед веками складывавшегося европейского порядка, чтобы открыть, не компрометируя себя, путь к коммунистической революции в Европе, Сталину нужен «ледокол». Эту роль он уготовил самой сильной на европейском континенте стране - Германии. Пусть рушатся под её ударами демократия; пусть в связи с иностранной оккупацией растут в европейских странах неполадки, озлобление и беспорядок; пусть под давлением блокады Европа голодает. Чем хуже, тем лучше! Чем больше будет Европа озлоблена против «фашизма», тем скорее она, словно зрелый плод, упадет в руки компартии».
В мае 1941 г в нью-йоркском эсеровском журнале «За Свободу» в статье «Россия, война, Сталин» писали:
«Когда ещё в 1930 году Сталин дал германской коммунистической партии всячески содействовать Гитлеру в его борьбе с германской демократией во имя установления в Германии нацистской диктатуры, он об'яснял недоумевающий, а иногда и протестующим своим ближайшим сотрудникам: Гитлер - это ледокол, который в замёрзшем капиталистическом океане пробивает путь для броненосца нашей коммунистической революции».
Теория ледокола продолжила гулять по страницам исследований.
В 1959 г. появляется статья в журнале Christian Democratic News Service, vol. 9-11, p. 7:
«The main feature of Soviet foreign policy is its long-term planning: one could say that it was foreshadowed in the early 30s in conjuction with the rise of Nazism in Germany. Hitler was regarded as an «icebreaker of the revolution»: he would - according to the Soviet policy planners - disrupt the relations in capitalist society and clear the path for world revolution».
В исследовании Роберта Конквеста:
«...разгром германской компартии был представлен, согласно новому сталинскому стилю, как победа. По новой концепции Гитлер был своего рода «ледоколом революции» — он был последней отчаянной попыткой буржуазии удержать власть, и его падение должно было привести к полному краху капитализма. Эта точка зрения быстро входила в моду».
(Конквест Р. Большой террор. Рига: Ракстниекс. 1991. Том 1. С. 318).
Так и появилась теория ледокола, правда, и тогда и сейчас похоже ее выдумали для оправдания провала КПГ в борьбе за голоса и влияние в стране. Эрвин Юрис, немецкий коммунист, агент Коминтерна: «Ульбрихт сказал нам: «Сначала нацисты возьмут власть, а потом мы у них ее отберем».
Взращивание на базе самой передовой страны в Европе гитлеровского режима, который едва не победил Советский Союз идея недальновидная. Троцкий больше писал, о необходимости не дать раздавить самую сильную коммунистическую силу в Европе – Коммунистическую Партию Германии. Сталин дал ее раздавить, не бросил на помощь танки и самолеты Красной Армии. С прихода к власти нацистов время стало работать на Гитлера и против СССР.
В официальной советской идеологии фашизмы в Европе называли самыми реакционными силами мирового империализма, последним шансом буржуазии, конечно не развивая на этой основе теорию ледокола.
Спасибо за прочтение