Этот образ прекрасной затворницы, заточенной в тисках между любовью и неизбежностью, стал для стареющего гения Россетти практически наваждением, как и та, которая его вдохновила ...
Прозерпина (дренеримский аналог Персефоны) - богиня пробуждения и весны, дочь богини земли и плодородия Цереры. Она была похищена богом Подземного мира Плутоном, который задумал взять красавицу в жены. Верховный бог (и по-совместительству отец красавицы) Юпитер узнал о коварном плане и повелел Плутону отпустить юную богиню домой, но коварный бог Подземного мира уговорил девушку съесть в его царстве несколько зерен граната.
Этот фрукт стал роковым т. к., согласно законам Подземного царства, тот, кто вкусил плоды этой земли, должен тут и остаться. Но, поскольку девушка не съела плод целиком, а только шесть его зерен, совет богов постановил, что она будет жить в Подземном мире лишь полгода (шесть месяцев - по числу съеденных зернышек) - зиму и осень, а на время лета и весны - станет возвращаться на землю к матери.
Этот миф был широко известен и очень популярен у прерафаэлитов. Суинберн посвятил Прозерпине один из своих самых известных поэтических гимнов. Похищение Прозерпины писали Уолтер Крейн и Валентин Принсеп, да и многие другие. Но едва ли в мировом художественном фонде найдется картина, посвященная юной богине, которая будет более широко известна, чем "Прозерпина" Данте Габриэля Россетти.
Работа Россетти над "Прозерпиной" (или одержимость ею) началась в 1870 году. Этот образ преследовал художника долгие годы. Последнюю из "Прозерпин" он закончил писать за два месяца до своей смерти. Но история этой картины началась много раньше. Это случилось в 1857 году, когда юные "братья" прерафаэлиты задумали "утереть нос" Королевской Академии и взялись за роспись залов Оксфордского союза.
Работа оказалась много сложнее, чем рассчитывали амбициозные юноши и вместо напряженной работы молодые люди проводили время в свое удовольствие. В один из таких вольных вечеров Данте Габриэль Россетти, Уильям Моррис и еще пара вольных художников отправились в местный театр. Там-то художники и заприметили невероятной красоты девушку - высокую, статную, с огромной копной густо-черных волос. "Братья" не отличались скромностью и, не долго думая, они не только свели с красавицей знакомство, но и договорились о том, что девушка станет моделью для пары - тройки картин.
Красавицу звали Джейн Бердан. Ей было всего лишь 17 лет и она была дочкой местного конюха. Девушка с радостью согласилась позировать для художников. Как она впоследствии признавалась, главным образом потому, что ей приглянулся бойкий и словоохотливый Данте Габриэль.
Но как раз он был не свободен. Художника связывали длинные и сложные отношения с Элизабет Сиддал, на которой он, спустя пару лет, и женился. Джейн тоже вышла замуж за менее привлекательного и галантного, но куда более состоятельного чем Россетти, Уиляма Морриса.
Брак Данте и Лиззи не был удачным. В 1862 году Элизабет умерла, а Россетти впал в длительный алкогольно-мистический транс. Состояние художника было настолько пугающим, что друзья практически взяли его на поруки. И друзьями этими были не кто-нибудь, а чета Моррисов.
Годы и деньги изменили Джейн. Из хорошенькой простушки она превратилась в настоящую светскую даму - умело одевалась, говорила на нескольких языках, прекрасно играла на фортепиано, могла поддержать разговор на любую тему от погоды до политики. В ее доме бывали художники, писатели и дипломаты и все без исключения восторгались ее стилем, вкусом и красотой. Поговаривали даже, что Бернард Шоу писал свою Элизу Дулиттл (героиня пьесы "Пигмалион") именно с нее.
Эта-то женщина и "пробудила" Россетти - вернула его из мистического полузабытья в "мир живых". Между ними вспыхнул роман, результатом которого стали недоумение друзей, горе близких и пара десятков прекрасных картин, самая известная из которых - "Прозерпина".
На протяжении нескольких лет Россетти писал ее снова и снова. Прекрасную, печальную, без кандалов заточенную и, вместе с тем, наделенную мистической, необоримой властью над самим царем Аида. Едва ли сам художник знал, в которую из них - живую или воображаемую - он был влюблен.
Россетти писал свою "Прозерпину" едва ли не во всех техниках - в карандаше, пастели, масле и акварели, пытаясь подобрать для картины максимально эффектные цвета и размер. Но композиция работы всегда оставалась практически неизменной. Это всегда монопортрет. Героиня заперта в узком пространстве, ее роскошные волосы распущены, тяжелые одежды ниспадают драпированными складками.
Здесь, как и всегда у Россетти, все не случайно. Каждый предмет наполнен особым смыслом. Прозерпина держит в руках роковой гранат - он уже надкушен и она словно прозревает те последствия, которые будут иметь эти шесть съеденных зерен. Плющ на стене и, скользящий рядом с ним, луч света символизируют воспоминания Прозерпины о земле, ее надежду на возвращение. А курящийся подле нее фимиам - это знак ее власти над Подземным миром и его владыкой.
Поздние версии картины Россетти дополнил сонетом собственного сочинения:
О светлый день, на краткий миг пролей
Свой бледный луч в забытый уголок
Моей темницы - в горестный чертог!
Цветущей Энны и родных полей
Не стоит плод, что у моих очей
Похитил свет небес. Полны тоски
Луга Аида. О, как далеки
Былые дни от будущих ночей!
Как далека я от себя самой —
Витаю в мыслях где-то, знака жду
И сердцем слышу, как, томясь в бреду,
Душа другая шепчет, скрыта тьмой:
«Как тяжек, Прозерпина, твой покой!
О, горе! Не избыть твою беду».
Джейн пережила их обоих - и мужа, и любовника. Шумный успех прерафаэлитов, постигший течение уже после того, как "братья" первой волны отошли в мир иной, достался именно ей. Она умерла в 1914 году, почтенной матроне было к тому времени 74 года, но благородство осанки и роковой взгляд она сохранила навсегда.