В кабинете психолога висит смешной рисунок.
Какой-то мальчик нарисовал здание больницы. Само здание прямоугольное, но на крыше он нарисовал площадку для вертолета и сам вертолет с красным крестом.
Художник подписал свой рисунок словом "больница", но все слово не влезло, потому что мешал вертолет.
И в итоге он написал: слева БОЛЬ, а справа - НИЦА.
Я подумала, что это крутая зарисовка, и она очень про жизнь.
У кого-то жизнь - Боль, у кого-то - Ницца, и все это рядом.
Бок о бок.
На расстоянии полета.
Но когда тебе больно, тебе не до Ниццы.
Только боль. И надо учиться приручать боль, чтобы заметить Ниццу и захотеть в нее.
Я жила тогда в реабилитационном центре. Сюда приезжают родители с детьми, чтобы помочь им вмонтироваться в реальную жизнь, несмотря на справку об инвалидности. В центре для детей предусмотрены занятия, сурдопедагоги, логопеды, психологи...
И я, прожив тут две недели, с абсолютной ответственностью заявляю: самая лучшая реабилитация - это любовь. Обнимать, целовать, защищать, прощать, баюкать...
Но если родитель на нуле, устал, выгорел, запсихован по макушку, то никакая, самая лучшая реабилитация, не работает.
Если крик - единственная форма коммуникации с ребенком, то чего от него ждать? Ну вот чего?
Я тут часто вижу подзатыльники, крики, вздутые вены, заплаканные глаза и вжатые в плечики головы детей.
Однажды я столкнулась на улице с мамой, которая так сильно кричала на своего ребенка, что испугала моего.
Моя Катя заплакала. Я взяла ее на руки и обняла.
А та мама продолжала кричать на сына:
- Ты что, ненормальный??? Ты нормальный, я спрашиваю???
- Он же не слышит...
- А мне плевать, - тяжело дыша, ответила мама и посмотрела на меня такими измученными глазами...
И я вдруг увидела девочку, маленькую девочку, у которой жизнь вышла из-под контроля.
Особенный ребенок - это особый путь.
Когда мечтаешь о ребенке, всегда мечтаешь о здоровом.
А потом диагнозы рушат намечтанное счастье, и осколки разрушенных мечт больно впиваются в сердце, и принятие никак не наступает, и меняется окружение, и судьба - будто с ног на голову - и слезы всегда рядом, а тут еще ребенок - плохо себя ведет...
И этот ее крик... Крик отчаяния.
Возьмите меня на ручки.
Мне тоже нужна реабилитация.
Мне нужно реабилитировать мое умение быть счастливой.
Положите меня в хвойную ванну.
Загоните в соляную пещеру.
Сделайте спа и массаж.
Я не справляюсь...
Ей, этой маме, плохо, и страшно, и больно, и холодно.
Поэтому она кричит на своего глухого сына, обнажая свое бессилие и отчаяние.
Она ненавидит себя за то, что не может не кричать. Она понимает, что он не слышит, но она кричит, чтобы выпустить крик, который живет внутри и глухо бьется в унисон сердечному ритму.
Потом она, эта мама, выдохнула и... надела ребенку на ушки слуховые аппараты.
- Пойдем домой, - сказала она сыну тихо. С этого момента он уже слышит...
То есть она орала не на сына, а на его глухоту.
Она не хотела, чтобы сын слышал ее крик...
До слёз.
Мне захотелось ее обнять, но я - неугодный свидетель ее слабости, и она, взяв сына за руку, прошла мимо меня стремительно и гордо. Она уверена, наверное, что я ее осуждаю. Мол, ты плохая мать...
А я не осуждаю. Я думаю о том, как бы всех тех, кому сегодня плохо, взять и реабилитировать любовью и обнимашками.
И вспоминаю тот рисунок. Боль. Ница.
Мне просто хочется сказать всем тем, кому сейчас больно, что... где-то рядом Ницца.