.
Мировая поэзия такая же вещь, как мировая экономика , а национальная поэзия такое же явление , как экономика национальная. После роста и подъема - кризис и падение, потом опять взлет, и опять кризис. Мы знали Серебряный Век, и взлет поэзии в шестидесятых, когда появился Бродский, и Бобышев , и Аронзон. Более того, в семидесятых поэзия пережила новый взлет, (говоря о таких авторах, как Виктор Кривулин ,Олег Охапкин , Елена Шварц, и Ольга Седакова.) Однако, о современных поэтах, я не говорю.Среди них есть и талантливые, но просто это не так уже интересно. Не только поэт делает интересным свое время, но по своему и время делает интересными (или неинтересными) поэтов ,в зависимости от того, что отражают ее руины, дворы, или переулки, или какие они помнят забытые мифы. И может быть, потому, Борис Рыжий не так интересен как скажем, Роальд Мандельштам творивший в пятидесятых , проживший примерно столько же лет, сколько и Борис Рыжий . Роальд Мандельштам поэт не великий, но значительный и яркий. Вспоминают, внешне он был очень красивый хотя и обреченный юноша. И та послевоенная и руинная эпоха пятидесятых, была более мифичная и интересная эпоха - чем, скажем, эпоха девяностых , хотя, в чем - то, может быть, две совершенно разные эпохи - и похожи.
_________
P. S.
Стихи Р. Мандельштама (1932-1961)
ЗАМЕРЗШИЕ КОРАБЛИ
Вечер красные льет небеса
В ледяную зелень стекла.
Облетевшие паруса
Серебром метель замела.
И не звезды южных морей,
И не южного неба синь:
В золотых когтях якорей
Синева ледяных трясин.
Облетевшие мачты - сад,
Зимний ветер клонит ко сну,
А во сне цветут паруса -
Корабли встречают весну.
И синее небес моря,
И глаза - синее морей,
И, краснея, горит заря
В золотых когтях якорей.
ДИАЛОГ
- Почему у вас улыбки мумий,
А глаза, как мертвый водоем?
- Пепельные кондоры раздумий
Поселились в городе моем.
- Почему бы не скрипеть воротам?
- Некому их тронуть, выходя:
Золотые метлы пулеметов
Подмели народ на площадях.
НОВАЯ ГОЛЛАНДИЯ
Запах камней и металла,
Острый, как волчьи клыки,
- помнишь? -
В изгибе канала
Призрак забытой руки,
- видишь? -
Деревья на крыши
Позднее золото льют.
В Новой Голландии
- слышишь? -
Карлики листья куют.
И, листопад принимая
В чаши своих площадей,
Город лежит, как Даная,
В золотоносном дожде.
* * *
- Эль-Дорадо!
- Эль-Дорадо!
Неужели ты не рада
Звонким жертвам листопада -
Ярким трупикам дорад.
- За ограды,
За ограды!
Рвутся мертвые дорады.
- Эль-Дорадо!
- Эль-Дорадо!
В клетках бьется листопад!
* * *
Наше небо - ночная фиалка
Синевой осенившее дом,
Вьется полночь серебрянной галкой
У моста над чугунным ребром.
Наши тучи теплы как перины,
Эта скука - удел городам...
Листопад золотой балериной
Дни и ночи летит по садам.
Наши люди забыли о чести,
Полюбили дешевый уют,
И, мечтая, о призрачной мести,
Наши дети угрюмо растут.
- Вы сегодня совсем, как бараны -
Дураки, подлецы, наркоманы.
* * *
Веселятся ночные химеры,
И скорбит обездоленный кат:
Облака - золотые Галеры -
Уплывают в багровый закат.
Потушив восходящие звезды,
Каменея при полной луне,
Небеса, как огромная роза,
Отцветая, склонилась ко мне.
Где душа бесконечно витает?
Что тревожит напрасную грусть?
Поутру обновленного края,
Я теперь никогда не проснусь.
Там, где день, утомленный безмерно,
Забывается радостным сном -
Осторожный, опустит галерник,
На стеклянное небо весло.
Получившего новую веру,
Не коснется застенчивый кат, -
Уплывают, качаясь, галеры
На багрово-цветущий закат.
01.05.54 г.
* * *
Я не знал, отчего проснулся
И печаль о тебе легка,
Как над миром стеклянных улиц -
Розоватые облака.
Мысли кружатся, тают, тонут,
Так прозрачны и так умны,
Как узорная тень балкона
От летящей в окно луны.
И не надо мне лучшей жизни,
Сказки лучшей - не надо мне:
В переулке моем - булыжник,
Будто маки в полях Монэ.
* * *
Розами громадными увяло
Неба неостывшее литье:
Вечер,
Догорая у канала,
Медленно впадает в забытье.
Ни звезды,
Ни облака,
Ни звука -
В бледном, как страдание, окне.
Вытянув тоскующие руки,
Колокольни бредят о луне.
КАЧАНИЯ ФОНАРЕЙ
.
Белый круг ночной эмали,
Проржавевший от бессониц
И простудного томленья
Перламутровой луны,
Плыл, качаясь, в желтом ветре,
И крылом летучей мыши
Затыкал глазницы дому
В темноте весенних крыш.
За окном рябые лужи,
Запах лестницы и кошек
(Был серебряный булыжник
В золотистых фонарях).
А за стенкой кто-то пьяный,
В зимней шапке и галошах,
Тыкал в клавиши роялю
И смеялся.
Р. Мандельштам
