Я пишу несколько одинаковых писем, и в каждом подробно описываю, как меня угнетает моя действительность. Рука уверенно скользит по гладкой прохладной бумаге, повествуя о нескончаемой усталости и отсутствии смысла жизни. О том, как лекари разводят руками и могут посоветовать мне лишь посещение церквей, которые уже давно мне чужды, и о молитвах, что теперь напрасны.
Наше поместье когда-то принадлежало другим, ныне покойным, хозяевам, и суеверные соседи обходят его стороной, но мы были счастливы, и слухи оставили позади.
Все началось месяц назад, когда я решил перебрать старый хлам на чердаке. Среди прочего хлама я нашел предостаточно занятых вещиц, в том числе книги, даже пыльное зеркало и винтажные статуэтки, которые сразу украсили гостевую комнату.
С какого-то момента она начала вести себя странно: била статуэтки, злилась, что я сплю в гостевой, а приходящие лекари на ее срывы лишь разводили руками и советовали прогулки на свежем воздухе.
Как-то после ухода священника она потребовала убрать зеркало, в котором ей часто мерещились мертвецы, иначе она грозила разбить его сама. Ранее милая и жизнерадостная, теперь она казалась сварливой и бессильной, и только сегодня я понял, что могу для нее сделать.
Строки за строками чернилами вывожу на бумагу ту тяжесть, что поселилась меж ребер, говорю, что жизнь стала невыносима, выплескиваю всю накопившуюся боль через стройные, нетипичные для меня буквы. Я написал несколько писем от ее имени, и завтра отправлю их ее родственникам, и на свой адрес тоже.
Я уже отрепетировал, как теряю дар речи, когда узнаю, что она совершила самоубийство на безымянном озере, как буду сокрушаться, что врачи не смогли вовремя обнаружить ее расстройство.
Я уже вымыл пол от капель ее крови и убрал следы непродолжительной борьбы, заранее подготовился, прочитал книги с чердака и знаю достаточно о том, как должны вести себя умалишенные. Как жаль, что она назойливо мешала проводить нам время вместе, потому что я не хотел лишать ее жизни так скоро.
"Главное, что теперь нам никто не помешает" - говорю я, и бережно вытираю зеркало, откуда на меня плотоядно смотрит улыбающаяся мертвая девушка, которая как нельзя кстати посоветовала мне убить жену.