Мне нравится говорить о себе. Еще мне нравится говорить о себе в мужском роде. Так что сейчас я так и сделаю (не обессудьте!).
На прошлой неделе я закончил читать "Метафизический клуб Луиса Менанда". Если вас интересует эволюция американской мысли, социальной, экономической, философской, судебной или иной сферы, то я настоятельно рекомендую это. Менанд - один из наших величайших авторов и критиков (он штатный писатель The New Yorker), а Клуб "Метафизика" - одна из самых познавательных и увлекательных книг, которые я с удовольствием прочитал. Обсуждаемая философская концепция - Прагматизм, самый выдающийся вклад американской философии в эту область. Как и во всех системах философии, интерпретации прагматизма и его применения к различным отраслям философии многочисленны и противоположны. Поэтому, чтобы избежать путаницы (которая была бы осложнена только моим невежеством), а также потому, что моя точка зрения сегодня - это лишь шаткая экстраполяция прагматизма, я просто предложу свою собственную, несовершенную интерпретацию.
Почему мы предпочитаем верить одной "правде", а не другой? Святым покровителем прагматизма, как бы там ни было, был Чарльз Дарвин. Создатели или прагматизм (Чарльз Пирс, Уильям Джеймс и позже Джон Дьюи) взяли понятие естественного отбора, случайных вариаций, которые, в зависимости от колебаний обстоятельств, становятся более или менее эффективными для существа или сообщества существ, и применили его к вере в целом.
По примеру Менанда, длинноглазые птицы процветают, когда орехи мягкие и находятся под землей, но они находятся в невыгодном положении, когда орехи твердые и над землей - тогда наступает очередь широкоглазых птиц.
Аналогичным образом, относительная "истина" веры - ее сила на конкурирующем рынке верований - зависит от того, насколько она практична в то время. Только однажды идея может заявить о себе, однажды она может сделать себя верховной среди других, конкурирующих убеждений, она становится принятой как "истина".
Причина, по которой наука стала заметной (для некоторых), не в том, что это факт, а в том, что в ней есть качества - что измерения проводятся, что один и тот же эксперимент может быть воссоздан и можно достичь идентичных результатов - которые более привлекательны, чем качества веры. Когда "покупка" идеи, доказательность и точность являются привлекательным активом. Почему некоторые отвергают очевидные "факты"? Потому что они находят, что альтернатива более удобна для того, как они хотят жить своей жизнью. Если бы вы спросили южанина, почему рабство допустимо, он мог бы назвать любое количество причин, но основанием, скорее всего, является то, что он уже владел (его предки, конечно - но генетическая память!) рабами. Его средства к существованию зависели от рабского труда. Поэтому рабство было "правильным". Мы аплодируем Аболиционисту, выступающему против рабства. Но при всех своих притязаниях на неотъемлемые права он находился в совершенно ином положении, нежели южанин, и это положение позволяло ему свободно размышлять и пропагандировать концепцию свободы. Гражданская война стала проявлением борьбы двух "прав" за первенство.
Эта теория веры - свежий рай для философа искусства. Вкус - это вера, в конце концов, изменчивое убеждение, которое меняется, индивидуально и коллективно, в соответствии с эпохой и мнением.
Новые веяния в искусстве находят своих чемпионов и очернителей, начинается битва, и один лагерь побеждает. Любимое произведение искусства выпадает из поля зрения (или завоевывает благосклонность), когда наши причины ценить его завоевываются (или укрепляются). Это эстетическое созерцание, безусловно, было обработано более искусно и тщательно в других местах (вероятно, в "Искусстве и опыте Джона Дьюи", хотя у меня еще не было возможности прочитать его - помните про мою занятость?), так что я просто закончу "с царапиной на поверхности".
Один из самых отрицательно просветляющих разговоров, который у меня когда-либо был, был с другом примерно во время выхода "Горбатой горы" (2005). Этот друг интеллигентен в традиционном смысле: хорошо образован, хорошо путешествует, хорошо говорит и проявляет явный интерес к популярной и научной культуре. Однако у нее не было намерения увидеть "Горбатую гору". Ковбоев-геев, объяснила она, на момент съемок фильма не существовало. В основе сюжета лежала ложь, так зачем же ее смотреть?
Я стараюсь быть терпимым к идеям, отличным от моих собственных, и все же это замечание было настолько глупым на многих уровнях. Однако, для целей нашего обсуждения, давайте выделим то, что она, по сути, высказала только в отношении своего вкуса. Она не верила в предпосылку фильма, и поэтому не чувствовала себя вынужденной смотреть его. (Возможно, ее отказ от ковбоев-геев был симптомом ее отказа от гомосексуализма в целом). Если мы сможем применить это обоснование к ее привычному подходу к искусству, то мы можем предположить, что она не хочет подвергаться искусству, которое является примером убеждений (геи-ковбои существуют и "правы"), которые не соответствуют ее убеждениям о жизни (геи-ковбои не существуют и "неправы"). Это, к сожалению, очень распространенный способ познакомиться с искусством.
Всегда относитесь с подозрением к предложениям, подобным следующему, но давайте скажем, что можно сделать выбор испытать искусство и оценить его (вкус) по одной из двух причин: (a) произведение искусства подтверждает свои убеждения, или (б) произведение искусства вызывает свои убеждения в вопрос. (В великих произведениях искусства этот эффект часто неуловим.) Я бы сказал, что последний является более благородным, но в первом нет ничего недостойного, если он не придерживается абсолютно.
Какая метафора старше искусства как зеркала? Если мы примем это, то каждое произведение искусства дает представление о себе и нашем мире. Некоторые потребители искусства лишь кратко и уверенно смотрят на свое знакомое отражение и вообще избегают сомнительных зеркал. Счастливые в своих убеждениях, они не видят причин для их допроса. Другие ищут сомнительные зеркала. Они могут вернуться к знакомым, но не будут польщены - просто чтобы получить хороший, длинный "взгляд" на то, что отражается.
Самоутверждение - одно из применений искусства. Я считаю это злоупотреблением. Но все, что я могу сделать, так это считать. Альтернатива, конечно, война.