Изоляцию продлили до 11 мая. Еще почти две недели дома сидеть. Чем заняться, когда все на свете переделано, и книжки уже не читаются, и фильмы не смотрятся? Начал листать альбомы с фотографиями. Вот не для написания и наглядного оформления, а просто так. Ничего делать не хотел - в итоге… написал про этот город.
Евпатория… Запад Крымского полуострова, Каламитский залив. У города он не глубокий, но сюда заходят большие морские суда. Евпатория… Как же я люблю этот город – за ласковое море, за нежный песок, за старые, извилистые улицы, за дребезжащий трамвай, за аромат только что пожаренных чебурек, за солнечную набережную, за не сравнимый ни с чем запах выгоревшей и высушенной жарким солнцем травы!
На пляже занимали места пораньше. Потому что часам к одиннадцати ходили уже чуть ли не по телам. Да и море было уже мутноватым. А утром… Дно видно и бегущих крабов. Купался до посинения. Даже под набиравшим силу солнцем било как в лихорадке.
А потом – снова в море. На берегу уже завтрак готовят: крымские помидоры – ароматные, мясистые уже порезаны и политы маслом. И курица из закромов извлечена. И все едят с упоением каким-то невероятным. Из репродукторов, над шевелящимся бледными, загорелыми и обгорелыми телами пляжем, несется: «Расскажи-ка мне дружок, что такое Манжерок…». И ходит старик, продающий палки для навесов, и приговаривает: «Продам последние я палки, палки-палки, елки-палки»…
А бродили ли вы по старой части города, где некоторым домам – по 500 лет? Где с непривычки, не зная еще ориентиров, можно легко заблудиться и плутать, плутать, плутать. А я бы оттуда и не выходил, потерялся бы там навсегда. Пропал! И пропадал! Помню отдельно стоящие дома, даже двухэтажные были среди них - старина. Но в основном - редкие окна, беленые заборы из какого-то местного камня, а за ними – дворики. Уютные, на несколько семей. Под сенью виноградных лоз.
И Тихий переулок. Он и вправду был тихим. И в детстве казался мне очень широким, большим. А когда, спустя тридцать лет, я рванул туда вместе с сыном из Алушты (прости, Евпатория, я тебе тогда изменил), чтобы повидаться с детством своим, то переулок Тихий показался мне тесным и неуютным, будто сморщился он под грузом веков… Нет, это просто я вырос. Беленые стены и двери в них. Я переходил от одной калитки к другой, стараясь найти именно ту, за которой был мой двор.
Тридцать лет прошло – что тут вспомнишь… Толкаю дверь, и… екает внутри. Вышедший навстречу мужчина подтверждает – жила здесь та хозяйка, у которой мы останавливались каждый год. Сердце не обмануло. По стакану вина – за знакомство, за память, за город, за солнце, за море.
И пошли мы с сыном сквозь лабиринт улочек старого города – к морю. И не заблудились. И турецкую баню я нашел без труда. Одна стена осталась, а на ней - мемориальная доска, где что-то про XVI век. За стеной – провал. Не уберегли памятник. Потом подправили развалины.
А я ребенком мылся в этой бане. И вода лилась, журчала, и гулкое эхо раздавалось под сводами, и стекала с тела морская соль. И было хорошо…
Фото из архива автора и из открытых источников
